Питер Уоттс - Огнепад: Ложная слепота. Зеро. Боги насекомых. Полковник. Эхопраксия [сборник litres]

– Нет, Джим, отставить. Мы хотим, чтобы ты пока остался на корабле и делился своими мыслями оттуда.

– Почему?

– Ты знаешь почему. Эта штука использует протоколы для контакта с «Тезея». Твои акции только что резко взлетели вверх.

– Это смешно, – холодно сказал Мур. – Я был на «Икаре» множество раз.

– Раньше она не проявляла активности, – в голосе Латтеродт послышался еле заметный намек на раздражение. – Ну, ладно тебе, Джим. Ты знаешь правила об агентах особой важности лучше нашего.

– Знаю, – согласился он. – Поэтому мое экспертное мнение в данном случае выше вашего. Я иду на «Икар».

Молчание по связи. На куполе сигналы, идущие с камер на шлемах, завертелись и закивали.

– Ладно, – ответила Лианна. – Только скафандр не забудь.

Брюкс и Сенгупта, последние друзья из детского сада. Они следили за тем, как Мур, забравшись в форпик, натягивает скафандр. Как Офоэгбу и компания вернулись к своим ритуалам у алтаря первого контакта, и как Порция продолжает итерировать украденными протоколами. Ракши буркнула что-то о примитивном языке, но Брюкс видел лишь плазменные участки и танцующих человечков из палочек.

– А там тепло, – заметила Сенгупта. Дэн едва ее расслышал.

Наверху, в углу фасеточного глаза, одна из Двухпалатников – Амина, согласно надписи внизу окна, отвернулась от алтаря и вылетела из святилища; спустя секунду за ней последовала Эулалия. Обе направились обратно к стыковочному шлюзу. (Брюкс даже возмутился: похоже, монахи считали Мура настолько убогим и тупым троглодитом, что, по их мнению, он мог заблудиться без парочки взрослых, показывающих дорогу.)

На видео перед полковником проплывали металлические кишки: решетки, переборки, трубы и провода лениво вращались вокруг его оси. Ориентиры проносились гораздо быстрее, чем обычно на сигналах от Двухпалатников: радиаторная решетка, перекресток в форме буквы «Т», ведущий к накопителю антипротонов – ряду светящихся розовых баков высокого давления, которые Дэн не смог найти ни на одной схеме. Мур двигался так, словно здесь родился; обогнул последний угол, точно дельфин, меняющий курс, и оказался у цели. Лианна и Офоэгбу посторонились, дав ему пролететь.

Почему-то он не встретил Амину и Эулалию. «Наверное, срезал путь, – подумал Брюкс, глядя на какой-то невзрачный коридор, парящий на их камерах. – Будет вам уроком».

Тихие завывания из святилища. На камере Лианны Мур, стоявший слева от сцены, нахмурился, видимо, выжимая смысл из этих звуков.

– Я думаю, что вижу проблему, – сказал он, помолчав.

Где-то – где? – Эулалия и Амина остановились. Явно сомневаясь, они повисели, глядя друг на друга, потом медленно развернулись спина к спине, двуликим Янусом. Указатели и предупреждающие полосы висели вокруг люка вдалеке: хранилище паров водорода, двигательный отсек. С той стороны уже был глубокий вакуум.

– Все, как вы говорили, – сказал Мур в святилище. – Это стандартные протоколы.

Его камера держала фокус на картинах Порции. Лианна смотрела на полковника сбоку. Тот поднял визор: щеку скрывал шлем, но профиль Джима было хорошо видно. Узел по фамилии Офоэгбу не смотрел ни на Мура, ни на Порцию, а сквозь открытый люк, в коридор за ними…

«Секундочку, – подумал Брюкс. – Разве там не должна была…»

Тень, намекавшая на чье-то незримое присутствие у люка, исчезла.

Мур произнес:

– Оно использует те же протоколы, что и мы.

Несколько минут назад там стояла Валери, а теперь куда-то ушла.

– Оно отражает наши собственные протоколы, это чисто механическое повторение.

«Амина и Эулалия пошли не Джима встречать, – размышлял Дэн. – Они стопроцентно выслеживают Валери…»

Он вытащил вперед их сигналы. Камеры по-прежнему смотрели в противоположные стороны, видимо, обеспечивая полный круговой обзор объединенному визуальному полю. «Икар» дрейфовал вокруг них, как сновидение с высоким разрешением.

– Мы говорим не с инопланетным разумом, – продолжил Мур. – Мы общаемся с зеркалом.

Брюкс что-то заметил – крохотную искорку в правом верхнем углу сигнала с камеры Амины. Тусклую звезду, плывшую в бризе переработанного воздуха. Дэн вызвал меню стереокамер, выбрал 27Е – РЕАКТОР ПАРОВОГО ЯДРА – ВНЕШН. КОРИДОР. Тот же самый коридор, но вид сверху. Теперь он уставился на два открытых шлема; мерцающая звездочка парила перед ними. Брюкс увеличил картинку и увидел осколок стекла – или вроде того, – размером едва ли с заусенец. Здесь что-то разбилось.

«Икар» – место большое. Бесконечное пространство, дышавшее сквозь тысячи километров воздухопроводов. И стеклянное пятнышко могло появиться откуда угодно.

– Если хотите добиться какого-то прогресса… – сказал Мур.

«Никаких признаков растяжения или усталости металла ничего не взрывалось не ломалось поблизости нет никаких осколков.

… нужно туда сходить и проверить для надежности…»

– …вам нужно сломать стандартные протоколы.

В святилище полковник вытянул руку. Офоэгбу ринулся к нему, хотел помешать, но было уже поздно: на ладони Мура вспыхнула крохотная яркая фигурка – голограмма, приношение в форме человека.

– Это мой сын, – голос Мура, тихий и спокойный, разнесся по каналу. – Ты его знаешь?

Интерфейс Порции свернулся и исчез.

«О, черт, черт».

– О черт о черт, – Сенгупту рядом заело в полной синхронии с голосом, паникующим в голове Брюкса.

– Заткнись! – крикнул Дэн, и, к его удивлению, оба подчинились.

Рука Мура не двигалась. Приношение спокойно светилось. Порция лежала молча на своем алтаре, в то время как каждый сапиенс на расстоянии ста миллионов километров затаил дыхание.

Секунды тянулись бесконечно, а потом посередине ее шкуры открылся одинокий яркий глаз. Из зрачка полился свет; он фонтанировал, кружась, по полотну из меланина и магнетита, потом, наконец, застыл в образе фигуры с руками и ногами. Сири Китон взглянул на самого себя, слегка раскинув руки ладонями вперед.

Брюкс подался навстречу сигналу:

– Еще одно отражение.

Сенгупта щелкнула, цыкнула и покачала головой.

– Это не отражение посмотри на руку на правую руку, – она увеличила картинку для его удобства: от запястья до кожи между указательным и средним пальцами бежала неровная линия. Будто кто-то разорвал Китону руку, прямо до запястья, а потом склеил ее обратно.

Брюкс взглянул на Сенгупту, пытаясь вспомнить:

– Этого нет на снимке Джима.

– Разумеется нет в этом смысл твою мать в этом…

А потом из сети неожиданно раздался сдавленный звук: голос Двухпалатников – масса сложных гармоний, которая, вероятно, содержала невиданные объемы информации. Брюкс же почувствовал в ней лишь удивление: на камере 27Е Эулалия на полной скорости летела по коридору. Амина парила на месте, уставившись прямо в объектив – нет, не в объектив, а на предательский осколок, порхавший перед ней.