Владимир Кельт - Синдром защитника

– Василиса де Воль? – послышался за спиной приятный баритон.

Лиса медленно обернулась и почувствовала, как внутри ёкнуло, даже дыхание перехватило. Перед ней стоял молодой темноволосый мужчина с черными, будто уголь глазами, аккуратная бородка-эспаньолка расползлась по смуглому лицу. Серая куртка нараспашку, под футболкой легко угадывались мышцы, хотя было время, когда он и штангу-то поднять не мог. Изменился. Сильно изменился, но черты знакомы столь хорошо, что даже сотня лет не смогла бы стереть их из памяти.

– Вакарай Мехди! Быть не может! – улыбнулась Лиса и протянула руку, чтобы поздороваться. Жест Вакарай проигнорировал. Сгреб ее в охапку и закружил в объятиях.

– Ты мне кости сломаешь, – пропищала Лиса, на что ее тут же отпустили. – Когда бороду успел отрастить? Я тебя едва узнала.

– А когда ты успела стать такой красоткой? – прищурился Вакарай.

Комплимент Лиса приняла со скромной улыбкой, прекрасно понимая, что на красотку не тянет. Исхудавшая, бледная и уставшая. Не такой ее видел Вакарай, когда они несколько лет назад прощались в доках.

– Лиса, я уж и не думал, что встретимся. Когда Полянский сказал, что ты пропала… я всю сумеречную сеть на уши поднял, боялся худшего. Ты как? Какими судьбами?

Вдаваться в подробности не хотелось. Раньше она бы рассказала Вакараю о неудачной попытке играть в настоящую жизнь под чужим именем, но сейчас вместо веселого юноши перед ней уверенный в себе мужчина с тяжелым взглядом человека, повидавшего трудности и смерть. Он больше походил на незнакомца, нежели на улыбчивого парня из прошлого.

– Все хорошо, – отговорилась Лиса. – Сейчас гощу у Полянских. Вот, пытаюсь найти Убежище.

– Давай проведу.

По дороге Вакарай рассказал о том, как изменилась жизнь на Ориваль за последние годы, и похвастал, что теперь командует отрядом агентов, чему Лиса искренне обрадовалась. Он всегда был напористым, сильным и неплохо разбирался в стратегических аспектах. Она не сомневалась, что Вакарай Мехди добьется успеха, да и дядя Марк говорил: этот парень рано или поздно поставит инквизицию на колени, вот увидишь, он первоклассный агент.

Вдали блестел купол фермы, голограммы неба здесь не было. Высоко-высоко, там, где должно светить искусственное солнце, просматривалась сталь. Вакарай привел к одноуровневому заброшенному зданию с выбитыми окнами, хотя Лиса отчетливо помнила: вход в Убежище был в архиве. Наверное, перенесли.

Внутри здания ничего не обнаружилось кроме барахла и груды битого камня; кучей мусора валялся покореженный пластик и картонные коробки.

– А разве вход не в архиве? – спросила Лиса, разглядывая захламленную комнату. Глаза привыкли к полумраку, и она рассмотрела на стене черно-белое граффити.

– Это второй. Всего на станции их сорок восемь, ты просто не все видела.

Вакарай коснулся ладонью рисунка – черного треугольника в сложном орнаменте граффити. Зеленая сетка сканера облизала ладонь, после чего стена зашлась рябью и исчезла. Взгляду открылся вход: бронированный шлюз с мигающими датчиками и черными глазками камер.

Только сейчас Лиса поняла, как сильно изменилась Ориваль.

Убежище – секретный уровень станции, некогда служил тренировочным центром, здесь были склады с оружием и даже старые ракетные установки, которые давным-давно демонтировали.

А теперь Лиса попала в оснащенную по последнему слову техники зону. Она словно оказалась на линкоре, где имелось все, чтобы начать войну. Они с Вакараем проходили мимо капсул-симуляторов и площадок полигонов, мимо оружейных стоек и лабораторий, мимо ангаров с машинами и боевыми роботами. Лиса не верила собственным глазам. Вопросы вертелись на языке, но она решила промолчать. Всю дорогу прикидывала дважды два. Ремонт нескольких секторов станции, модернизация доков и Убежища вряд ли сделаны на деньги, которые приносили древние заводы и фермы ячеек Сопротивления. Скорее всего, Ориваль финансируют. Кто-то могущественный, кто-то, кому Орден перешел дорогу. Очевидно, что в Сопротивлении больше не намерены прятаться и заниматься мелкими пакостями. Они готовятся к чему-то масштабному, и она не собиралась это пропускать.

– Василиса, проходи, – улыбнулся дядя, когда они вошли в кабинет.

Лиса поблагодарила Вакарая, на что он потребовал срочно обменяться номерами, а потом скрылся в длинном мрачном коридоре.

Полянский принялся спешно сгребать со стола документы, чтобы создать хотя бы видимость порядка – аккуратностью дядя никогда не отличался. Все файлы в его кабинете оказались бумажными, как и висящие на стенах карты. По-видимому, сеть и хэндкомы он до сих пор терпеть не может.

– Выспалась? – спросил Марк, запихивая кипу бумаг в ящик стола.

– Еще как. Будто в раю побывала.

Освободив от книг стул, Лиса села. Полянский поправил очки и пристально на нее посмотрел. Зачем он носит эти стеклянные штуки, когда коррекция зрения займет всего несколько минут? Дядя всегда казался странным. Он упорно отказывался принимать все новое, обращаясь к культу древности. Это касалось не только очков, но и подхода к делам.

– Василиса, ты хорошо подумала над тем, что сказала вчера?

– Да. Я хочу остаться на Ориваль и присоединиться к Сопротивлению. Знаю, моя мать была против, но прятаться больше не собираюсь. Инквизиция заплатит за ее смерть, за смерть Евгении и остальных.

– Мне жаль. Рэйчел не заслуживала этого. Она была нашей надеждой. Она… Лиса, не ищи смысла жизни в мести. Это не облегчит страданий. Если твоя цель месть, то я тебе не помощник.

– Речь не о мести, просто дай возможность бороться! Направь, и я буду делать все, чтобы труд моей матери не пропал даром.

– Ты так на нее похожа, – печально улыбнулся Полянский. – Смотрю на тебя, и будто вижу Рэйчел в те годы, когда мы были молоды и так же безрассудны. Но ты…

Лиса мысленно достроила фразу: «никогда не станешь такой». Куда бы она ни шла, с кем бы ни говорила – всегда натыкалась на сравнение. Людей будто заклинило: «Рэйчел, Рэйчел…»

– Конечно, я не Рэйчел. Ведь у меня нет ее знаний, нет связей, у меня даже имени нет. Я всего лишь ее тень. Плохо срисованная копия. Ты это хотел сказать?

Марк сжал губы в тонкую ниточку. Взгляд прожег.

– Не говори так. Ты даже не представляешь, насколько ценна и что можешь сделать для будущего эспиритуалов. Твои способности…

– Бесполезны! – вспылила Лиса, надоело с детства слушать одно и то же. – Какой от них прок, если я не имею права ими пользоваться? И вовсе они не уникальные. Дэн Кальбери тоже обладал даром пирокинеза.

– Только жил он шестьсот лет назад, а парапсихологи по сей день спорят, существовал ли этот человек вообще. Пойми, дело даже не в способностях.