Николай Ярыгин - Кентийский принц [litres]

Распрощавшись с царственными братьями, я зашел к своим воинам, которые расположились в домике охраны, и поинтересовался, не надо ли им чего. Но они уже посетили баню для прислуги и охраны, плотно поели и устроились отдыхать. Барон после бани отправился обратно к войску. После сбора трофеев воинов должны были разместить в гостинице при торговом комплексе и в снятых на некоторое время домах. Надо дать людям несколько дней отдыха, распорядиться, чтобы полечили раненых, а тяжелым назначили лечение и уход.

Вечером зашел в библиотеку, где расположился Алый, помог ему привести себя в порядок, смыв и протерев от крови места, куда он не доставал языком. И отправился спать.

На следующий день я съездил к месту будущего захоронения моих воинов, посмотрел, как идут дела.

Как я уже отмечал, морозы здесь небольшие, поэтому, сняв сантиметров двадцать промерзшего грунта, копать землекопам стало легче. Я еще вчера распорядился объявить в городе об оплате за рытье братской могилы, и говорят, набежало много желающих, даже пришлось часть отправлять обратно. Правда, бургомистр столицы тоже не стал отставать от меня и пообещал плату за захоронение неприятеля, так что кого не приняли мы, перешли к городским землекопам.

Мы с погибших снимали только доспехи, самих же погибших заворачивали в плотный небеленый холст и укладывали рядами. Соседи снимали с врагов все до исподнего и просто голых сбрасывали в яму. Народ в это время был не сильно разборчив, не перебирал; отстирают – или сами носить будут, или продадут.

Почти пятьсот человек моих воинов осталось на этом поле, и если бы короля задержали еще на какое-то время, может быть, и я лежал бы рядом с ними. Приняв у барона листы с именами погибших, я отбыл обратно в город.

Заехал в торговый комплекс, посмотрел на почти пустой зал, война вносит свои коррективы, товар разобрали, а подвезти нет пока возможности. Затем посетил театр, поговорил с Тодором и музыкантами, есть у меня еще одна задумка. В общем, попросил их всех своих знакомых музыкантов направлять ко мне в усадьбу, особенно тех, кто играет на духовых инструментах и барабанах.

После чего, прихватив молодое дарование из недавнего приобретения, я отобедал с ним в моем ресторане и за обедом выложил ему все, что от него требуется. В ресторан я повел его специально, пусть и зарабатывали музыканты в театре достаточно, но, как я узнал, ресторан не посещали, потому что дорого для них. Я видел, с каким он интересом и любопытством все разглядывал, с каким удовольствием и восхищением пробовал поданные блюда. Паренек этот был не просто хорошим музыкантом, он был одаренным композитором. И ведь нигде не учился, самоучка, но как он хорошо делал аранжировки!

Пообедав, я продолжил его посвящать в свою задумку. А хочу я создать военный оркестр, вот ему из моих трам-пам-пам и надо написать мелодию, сделать ее аранжировку и разучить ее с музыкантами. После обеда я повез его к себе домой, и там мы с ним, закрывшись в кабинете, пытались подобрать мелодию «Прощания славянки» на скрипке. Промучились до самого вечера, но у нас получилось. Он все это записал на ноты и сказал, что попытается разложить на партии для инструментов.

Через два дня возле усадьбы снова собралось человек сорок музыкантов. Я сразу завернул обратно гитаристов, остальных решил посмотреть, правда вызвал своего композитора Лотара. И вначале вдвоем, а потом уже он сам отбирал музыкантов, правда я ему сразу поставил условия, что все отобранные должны быть здоровы и не очень стары. Мало ли, может, им тоже придется совершать марши вместе с войсками.

Донет тан эль Зорг читал письмо от своего младшего сына и мрачнел все больше и больше. Дочитав, положил его на стол и встал. Этот уже не молодой, но большой и сильный человек очень искренне переживал за своего младшенького.

Он любил своих детей, они все такие разные и такие интересные. Если старший был всегда очень рассудительным и немного даже флегматичным, то младший был непоседливый, веселый и шкодливый. И постоянно влезал в какие-то истории. Донет старался меньше с ним общаться, и не потому, что он был ему безразличен, а потому, что боялся сильно к нему привязаться и впоследствии не перенести его уход из дому и из герцогства.

А когда сын ушел, он несколько дней не мог нормально выполнять свои обязанности и, сказавшись больным, уединился в своих покоях. Хорошо, что Илета все поняла и поддержала его, хоть и плакала втихаря. А когда Ильнар и Тальриона устроили скандал и со слезами на глазах высказывали ему все, что думают по поводу изгнания из дому Алекса, ему было даже приятно, и он гордился своими детьми, что они так стоят друг за друга.

Потом в течение полутора лет от Алекса не было ни слуху ни духу, и вдруг приезжает от него такой важный мальчишка, да еще с такими прекрасными вещами. И подтверждает, что все это придумал и изготавливает его сын, а тот просит в письме прислать для обучения мастеров и подмастерьев и перечисляет каких. Герцог вообще не знал, что и думать… Как, как он смог, откуда у него такие знания? Герцог в течение трех дней допытывал посланника сына, все пытался поймать на нестыковках, но так ничего и не получилось.

Узнав, что этот Ларт обыкновенный мещанин, сын простого златокузнеца, он присвоил ему титул баронета. При этом он распространялся на всю его семью и мог передаваться по наследству. Да и парень ему понравился, честный и прямой, такие не предают. Оценив и рассмотрев подарки, герцог сам решил съездить и все рассмотреть. О, что тут началось! Ехать хотели все… Начались интриги, просьбы, уговоры и слезы, чего только не было.

И ведь приехали в самый нужный момент, правда герцог понял, что Алекс и сам бы справился с напавшими на него, но тем не менее встреча и помощь сыну грела ему душу. А потом несколько дней сплошной сказки, ну где он этому научился, и ведь сын – никакой подмены. Когда в баню ходили, он специально глянул – все отметинки и родинки на месте. Ну, а что о таргах сказать, и главное, ходят за ним следом и слушаются. Когда по приезде домой рассказал, ему вначале никто не поверил. Потом молва пошла от гвардейцев, что с ним были, тогда все стали расспрашивать о том, как тарги Алексу руки лизали.

А теперь в Кентии и механизм для распиловки бревен есть, и свечи кентийцы делают, и стекло начали лить, правда такого, как у Алекса, еще не получается, но ничего – со временем отработают, как он говорит, «технологию». Даже зеркала делать начали, правда стекло имеет кое-где пузырьки, поэтому и зеркала небольшие получаются.

Месяц назад вынесли на совет указ о разрешении посещать младшим сыновьям правителей родных и близких, но не более двух месяцев в год. Указ приняли, все прекрасно понимают, что делает мой сын для Кентии.