Кирилл Клеванский - Сердце Дракона. Том 13

И не важно, что тело его осталось нетронутым. Сердце все еще билось. Грудь поднималась в такт дыханию. Ученик отправился к горе Белого Дракона и Высокое Небо простерлось не “над”, а “под” его крыльями.

— Третья тысяча позади, – чуть задумчиво протянул Тао’Овенг.

— А он мне нравится, – все веселился напарник. — обычно после третьей тысячи начинают использовать алхимию и артефакты, но не этот. Смотри — даже шага не сбавляет.

Фигура, сотканная из дыма внутри курильни, мерным, быстрым шагом, поднималась по такой же дымчатой лестнице.

– Как думаешь, — насторожился Тао’Овенг, когда визитер преодолел уже пятую тысячу ступеней. Что означало -- он обладал силой Повелителя средней стадии и крепостью души достаточной, чтобы удержать одно Слово. – стоит позвать кого-нибудь из Наставников?

– А зачем? – отмахнулся второй стражник.

Надо понимать, что они были обычными полноправными учениками, а не настоящими стражами. Но, тем не менее, их силы магов – тех, кто знал больше одного Слова, должно было хватить, чтобы остановить большинство нежеланных визитеров.

На все остальные случаи всегда можно вызывать кого-нибудь из Наставников. И перед их мощью. Мощью тех, кто знал больше десяти волшебных Слов, вряд ли устоит простой бродяга. Пусть и способный преодолеть сопротивление Лестницы Рассвета.

– Каждого, кто преодолеет шестую тысячу, должен встречать Наставник, – напомнил Тао’Овенг правило Врат Рассвета.

– На твоей памяти, кроме как в день экзамена, хоть один бродяга преодолевал эту отметку? Вот то-то же. Сейчас он замедлиться, а затем, если не дурак, развернется обратно. Ну а если Белый Дракон мудростью не наградил, то его птицы склюют его тело, после того как развеется душа. Главное только, чтобы они это сделали побыстрей. Мне не охота спускаться и убирать мертвечину.

Тао’Овенг хотел бы разделять с напарником подобный оптимизм, но что-то ему подсказывало, что в этот раз все обернется иначе. Фигура странника, даже после пятой тысячи, не замедлила шага. Как такое было возможно?

Тао’Овенг помнил, как почти полтысячи лет тому назад, он и сам проходил испытание на вступление в Павильон Волшебного Рассвета.

В тот день – в день экзамена собралось по меньшей мере три тысячи молодых драконов, подходящих по критериям возраста и силы. Ни один павильон не мог похвастаться таким количеством желающих пройти испытания. И это даже с учетом, что они проходили всего раз в пятьдесят лет.

Как раз к тому времени, когда молодое поколение драконов войдет в свой цветущий возраст. Который, кажется, у людей – тех двуногих, что жили под властью Рубинового Дворца, назывался “подростковым”.

Так вот Тао’Овенг несмотря на то, что происходил из высокогорного клана, пусть и небольшого, но, все же – высокогорного. А значит – знатного и с достатком.

Даже ему пришлось потратить состояние, эквивалентное двум каплям, чтобы преодолеть границу шестой тысячи ступеней. В день экзамена Тао’Овенга к границе шести тысяч смогли дойти только двести претендентов. Преодолели же её меньше четырех десятков.

– Высокое Небо, – выдохнул, по меркам драконов – юнец, когда фигура преодолела и границу шестой тысячи ступеней. Давление там было таково, что Повелителя развитой стадии немедленно бы уничтожило, не используй он артефакты, алхимию или не обладай достаточным пониманием хоть какого-нибудь Слова. Не обладания им в полной мере, а просто – понимания. – Может, все же, позовем Наставников? Он ведь даже шага не замедлил.

– Хватит, Тао’Овенг, – ониксовые глаза напарника вспыхнули азартом. – позвать старших мы всегда успеем, а вот… может сделаем ставку?

Второй стражник лишь отрицательно покачал головой.

– Ты ведь знаешь, что моя семья не так богата, как твоя. Так что я не могу принять это предложение.

– Ну ладно, ладно, – нетерпеливо запричитал сынок богатого клана из числа предгорных. Тот случай, когда незнатная семья смогла сколотить себе состояние на ведении дел с двуногими. Что, собственно, и не позволяло им подняться в горы и построить себе там дома. – Тогда, давай так, если он преодолеет седьмую тысячу, я отдам тебе свое месячное содержание.

Тао’Овенг слегка поперхнулся. Месячное содержание его приятеля обходилось в пять капель. Баснословная сумма, на которую можно было бы купить немало реагентов для пути развития, но… Шам-Кут предпочитал тратить его на вино и плотские утехи. И слухи, которые утверждали, что Шам-Кут побывал под каждой юбкой в окрестностях Волшебного Рассвета лишь… преуменьшали похождения гулены.

– Это самые легкие деньги, Шам-Кут, которые я получал в своей жизни, – усмехнулся Тао’Овенг. – чтобы пройти седьмую тысячу ступеней не в день экзамена, когда благовония довлеют слабее из-за количества проходящих по лестнице, нужно не только обладать силой Безымянного пиковой стадии, но и владетьСловом. Иначе дымчатые облака попросту развеют не только душу, но и тело идущего.

Пока Тао’Овенг говорил, глаза Шам-Кута все расширялись и расширялись. Он крепче сжимал свое копье – простенький артефакт, которым вряд ли можно было сражаться, но зато он служил идеальным сигнальным орудием.

– Вижу, ты про это забыл и…

– Зов…зови…

– Что?

– Зови Наставника! – закричал Шам-Кут и дрожащей рукой указал на фигуру впереди них. Вот только теперь она была не соткана из дыма благовоний, а стояла прямо на площадке, венчавшей собой Лестницу Рассвета.

Как… как такое было возможно?!

Только если… если…

Если визитер, оказавшись в облаках-дыма использовал технику перемещения. Но тогда… сколь чудовищной силой он должен был обладать?!

Тао’Овенг повернулся к Вратам Рассвета и, размахнувшись, метнул копье в небо, в надежде, что отзовется кто-то из достаточно могущественных Наставников.

— Ты кого-то позвал, да? – спросил странник.

Тао’Овенг, повернулся обратно, обратился к своей душе. Там он собрал силы и призвал на помощь два известных ему слова. И с их помощью он создал заклинание представшее в виде рычащего пса, чье тело – лава, а клыки — сталь.

Шам-Кут так же использовал два известных ему слова. Его заклинание явилось в реальность сорока парящими мечами из острых, как наточенная бритва, кленовых листьев, вытянутых на подобие широко меча.

Они оба смотрели на визитера так, будто никогда не видели низкородных драконов долины. А именно таковым – простым “смердом” и являлся визитер.

Это было понятное не столько по телу из бугрящихся мышц, что считалось для высокогорных аристократов уродством. И не по шрамам, оставленным многочисленными битвами. Не по простым хламидам, которые прикрывали лишь его ноги и правую половину торса, обнажая левую руку и грудь, на которой сверкала тьмой черная татуировка клана.