Владимир Махов - Предатель [litres]

Осознав, что может двигаться, пловец с быстротой молнии устремился к свету, заливавшему поверхность. Только глотнув воздуху, кашляя и отплевываясь, он понял, что его рука сжимает стебель сорванной лилии. Продышавшись, мальчишка перехватил его зубами у самого основания и поплыл к берегу, на маячок – девушку в белом купальнике, призывно машущую рукой. В глазах мальчишки стоял туман, во рту была горечь, сердце билось как угорелое, а ребра болели. Он плыл, толком не умея осознать радость от того, что остался жив. Мальчишка рассекал волны, стремительно приближаясь к берегу. Следом за ним, метрах в семи, рывками скользя по воде, двигался роскошный белый цветок с золотой сердцевиной.

– Только попробуй умереть, только попробуй. После того, что я для тебя сделала. Неблагодарный – вот кто ты будешь после этого.

Черное и больное – то, что поселилось внутри, постепенно отступало. Сквозь глухоту прорезался свист ветра, негромкий треск и тихие слова. Скорее, бормотание, которое прерывали многочисленные всхлипы и вздохи.

– Только не умирай. Пожалуйста, имей совесть. Я ведь тоже не очень-то хочу. Жить. Но надо, милый, надо. Только не спрашивай меня – зачем…

Дикарь с трудом открыл глаза. Огненные сполохи выбрасывали вверх россыпь искр, прожигающих темноту. Постепенно в кромешной тьме проступали детали. На бетонном полу тлели угли. Со стен, почерневших от влаги, клочьями свисали обои. В углах громоздились обломки мебели, а напротив, в зияющем от пола до потолка оконном провале, тревожно вздыхала тьма. Лежа на боку, на матрасе, Дикарь практически не чувствовал боли. По крайней мере, ему так показалось. Ровно до того момента, как он попытался перевалиться на спину. Боль обожгла, стремительной волной пройдясь по телу. Едва удержавшись от стона, он не заметил, как его подхватили и удержали на боку.

– Тише-тише-тише, – возле уха раздался женский голос. И тут же вздох облегчения холодным воздухом обдал затылок. – Слава Че, ты пришел в себя. Лежи теперь тихо. Нельзя тебе переворачиваться. Я тебе раны на спине зашила. Пока ты без сознания был.

– Где я? – хрипло выдохнул Дикарь.

– Там же, где и я. В затопленном городе.

– Остров?

– Далеко отсюда. Не могла же я бросить тебя там? На съедение этой твари? Особенно после того, как ты меня спас. Ты меня, а потом я тебя…

Девушка говорила, заботливо поправляя ворох тряпья у Дикаря под головой. Из провала порывисто дул ветер, как судорожное дыхание чего-то большого, больного, испускающего дух в темноте. Оглушительно треснула деревяшка, покрывшись сетью огненной паутины.

Память смилостивилась над раненым и в одно мгновение воскресила и яхту, и остров, и девушку, и сражение с монстром. Но когда он попытался ухватиться за спасительную нить и размотать клубок, задав вопрос «кто я?» – снова отгородилась стеной ледяного равнодушия.

Дикарь заворочался, устраиваясь удобнее.

– Аккуратнее, ты, – ворчливо сказала девушка. – Тебе нужен покой. Ты потерял столько крови… Я вообще сомневалась, что ты выживешь. Но ты оказался крепким орешком, парень.

Дикарь ее не слушал. Он подтянулся и, превозмогая боль, от которой пошла кругом голова, пристроился у стены. И тут же девчонка принялась суетиться, подтыкая ветошь со всех сторон.

– Вот неугомонный, – с досадой выговаривала она. – Я тебя не для того спасала, чтобы ты у меня тут коньки отбросил.

– Ты меня?

– А ты как думал? Когда тебя вдова-Прасковья на части рвала, кто тебя спас? Святой дух?

– Какая еще вдова?

– Да так, – отмахнулась девушка, – в деревне эту тварь называли. Жуткая зверюга. Когда у нее выводок, она убивает всех без разбору. Просто так. Чтобы детенышам не мешали. И ведь не жрет, паразитка, как все звери. Раскидает трупы по лесу…

– А ты сама как там оказалась, в лесу, ночью?

Девушка смутилась.

– Потом расскажу. Когда ты оклемаешься, – ее голос дрогнул. – Ты лучше мне ответь, откуда ты на острове взялся? Там вообще чужаков не бывает! Чудо какое-то.

– Вот и я, – он сделал паузу, переводя дыхание.

– Что ты?

– Вот и расскажу тебе. Потом.

– А-а-а, – разочарованно потянула девушка.

Она присела рядом с ним, заботливо укрыв его ноги клетчатым одеялом. И только тут Дикарь заметил отсутствие на себе костюма. На груди, открывая перевязанное бинтами тело, топорщилась армейская куртка. Судя по всему, на ногах тоже что-то было, вроде теплых носков. Уточнять он не стал – не осталось сил.

– Костюм свой ищешь? – догадалась она. – От него одни лоскуты остались. Вон, я в угол бросила. Стоящая вещица. Она, наверное, и спасла тебя. Я вся измучилась, пока тебя раздела. А если бы штучки такие сбоку не открылись, вообще у меня ничего бы не получилось… Ну, тебе и досталось, парень, – она сокрушенно покачала головой. – Еще хорошо, что запасов хватило. В тайнике.

– Каком тайнике?

– Таком. Есть тут в городе такие местечки.

– И что там, в этих тайниках?

Девушка развернулась. Прямо перед собой он увидел огромные, синие, окруженные фиолетовыми тенями глаза.

– Оружием интересуешься?

– Есть немного, – согласился он.

– Одни слезы, – она махнула рукой.

– А все же?

– Пистолет Макарова. Пара обойм к нему.

Он порывисто, в два приема, вздохнул.

– На безрыбье.

– Тебя как зовут? – после паузы спросил она.

– Дикарь, – отозвался он.

– А меня Кира.

Он кивнул, давая понять, что услышал. Ее белое лицо в обрамлении густых темных волос, падающих на плечи, потекло вниз, как сгоревшая свеча. Следом за лицом стали оплывать бетоном стены. Со всех сторон, опаляя огненными брызгами реальность, потянулись жадными ртами сполохи огня. Сквозь пламенеющий туман донеслись до него тревожные слова «э-э-э, парень, не вздумай, слышишь?», но пелену не развеяли, нехотя уступив его разум тьме…

И тут же Дикарь очнулся от собственного стона. Точнее, ему только показалось, что прошло от силы несколько минут. Он по-прежнему лежал на боку. Когда он открыл глаза, в разбитое окно заглядывал рассвет. Падающее серое небо несло сонмище клубящихся туч куда-то за горизонт. Внизу простирался безбрежный морской простор, забитый пенными барханами. Свежий ветер студил лицо.

– Все, парень, – услышал он голос Киры. – Это был последний шов. Потерпи немного.

Дикарь дернулся, пытаясь сесть. Его мягко, но твердо остановили.

– Будешь дергаться, задену что-нибудь не то! Потерпи. Ты вообще уникальный. Ты это знаешь?

Дикарь только вздохнул в ответ, снова делая попытку приподняться.

– Вот нетерпеливый. Теперь можно.

Кира бормотала что-то относительно феноменальных способностей, помогая натягивать через голову футболку, а потом вдевая его руки в рукава куртки. Окончательно Дикарь успокоился, только сев и прислонившись спиной к стене.