Владимир Махов - Предатель [litres]

– Вот это больно? – Мирон сжал ее предплечье до хруста. – Ты еще боли не знаешь. Но будешь характер показывать – узнаешь. Обещаю. Что было с Марицей помнишь?

Бывшая жена Мирона была ненамного старше Киры. Поговаривали, что побои свели ее в могилу. Но Лерка, одна из названных сестер, в темноте вечерней бани рассказывала более страшные вещи. Будто однажды на реке она случайно увидела голую Марицу и обомлела. Да, синяков было много – и свежих, и отдающих желтизной. На щиколотках и запястьях виднелись застарелые рубцы. Однако более всего впечатляли следы от ожогов и длинные порезы, на которых коростами запеклась кровь. Подобные разговоры велись тихо. Кто станет указывать главе клана Верховцевых? На острове царили патриархальные нравы и тон задавал тот, кто сильнее.

– Хочешь и меня в могилу загнать? – тихо спросил Кира. – Как Марицу?

– Будешь хорошо себя вести – поживешь.

Кира промолчала. Чуть позже, когда Мирон скрылся в лесу, она закатала рукав футболки и разглядела отметины, оставленные железными пальцами.

И после такой «теплой» встречи какой черт ее дернул вернуться? Обошлась бы как-нибудь без вещей. И медальон – к чему носить напоминание о том, кто навеки поселился в сердце? Нужно было бежать прямиком в Гиблую лагуну, отвязывать лодку и грести, грести до изнеможения. А потом, как известно, все течения ведут в затопленный город. Ищи ее свищи среди многочисленных островов-небоскребов!

Вместо этого девушка вернулась, неслышной тенью (как ей показалось) скользнула в баню. Метнулась в угол, присела на корточки, отрывая доску от пола. И в то же мгновенье в перестук сердца, шумом отдающийся в ушах, вклинились негромкие голоса, прозвучавшие за спиной.

– Это ищешь, девушка?

– Да рюкзачок свой заныканный. Чего ей еще там искать?

Кира обмерла. Не оглядываясь, она знала, что там, у входа, вальяжно расставив ноги, стоит Тимур, держа в руках ее рюкзак, а рядом, выглядывая из-за его плеча, злорадно ухмыляется Лерка. Та еще гадина.

Волны подмывали низкий берег, оголяя корни деревьев. Закатное солнце красило багрянцем мокрые, вылизанные приливом до блеска ветви, лишенные листвы. Крутой песчаный откос, занавешенный сетью переплетенных лиан, бороздили глубокие норы.

Из темноты углубления высунулась черная, лоснящаяся морда с круглыми, немигающими глазами. Помогая себе когтистыми лапами, тварь выбралась из логова. Она пригнула голову, принюхиваясь к ветру, который принес прилив. Что-то встревожило чудовище. Тварь осторожно подалась вперед, выверяя каждое движение. Слишком светло для охоты, но голод не стал ждать наступления ночи. Широкая пасть, полная острых зубов, приоткрылась, впуская внутрь воздух. Пахло свежей кровью. Однако будоражащий аромат перебивал отвратительный запах, к природе не имеющий отношения. Добыча, испускавшая столь противоречивые запахи, лежала на отмели лицом вниз. Тварь утробно рыкнула, опустив морду к самому песку.

Человек. Худшее из того, что могла приготовить сегодняшняя ночь. Двуногие крайне опасные существа, особенно когда пускают в ход стальные когти и молнии, прожигающие насквозь. Лоснящуюся шкуру пробила дрожь. Тварь помнила, как это было. Память сохранила боль, мучительно долго заживляющую две раны в боку.

Чудовище оскалилось, навострив маленькие уши. Человек лежал неподвижно и признаков жизни не подавал. Отступать было некуда. Обычно тварь предпочитала свежую добычу, теплой живительной кровью заполняющую нутро. Голод лишил ее выбора. Каждое уходящее мгновенье приближало немощь, отнимало силы, ослабляло слух.

Осторожно погружая когти в мокрый песок, готовая сорваться и броситься на добычу, тварь приближалась к человеку. И в тот момент, когда опьянение от близости еды толкнуло вверх гибкое тело, человек повернул голову и открыл глаза.

Менять что-либо было поздно. Тварь распластала в полете длинное тело с бугрящимися под кожей мышцами…

Дикарь открыл глаза. Тьма, затопившая сознание, расступилась ровно за секунду до того, как стремительная тень накрыла его. Он не видел, что падало сверху. Инстинктивно, не отдавая отчет в своих поступках, он откатился в сторону. С шорохом острые когти вспороли в песок в том месте, где он только что лежал. Молниеносно рука мужчины скользнула за пояс, в одно из гнезд, пытаясь отыскать там оружие. Но ячейки оказались пусты. Стиснув зубы, Дикарь успел приподняться на одно колено, когда атакующая тень, оттолкнувшись от песка, бросилась на него снова.

Дайвер вскинул руку, стремясь перехватить чудовище за горло. Он разглядел огромные глаза, в которых мелькнул огонь заката, ощеренную пасть с кипящей на клыках слюной. Тварь оказалась слишком тяжелой. Пальцы скользнули по гладкой шкуре, лишь задержав нападение. Острые когти рванули предплечье, царапая эластичную ткань гидрокостюма.

На счастье Дикаря, материал, из которого был сделан костюм – предмет вожделения капитана яхты – натиск выдержал. Или почти выдержал… Длинные порезы на ткани разошлись в стороны, однако стальные когти кожу не задели. В противном случае кровь, хлещущая из ран, лишила бы его надежды на благополучный исход схватки.

Дайвера обдало зловонным дыханием. Лапа полосовала когтями воздух, пытаясь задеть добычу. Однако Дикарь не собирался ждать, пока гибкая тварь опомнится. Одной рукой удерживая рвущуюся к его горлу пасть, мужчина взмахнул левой рукой, метя в круглые глаза. В последнее мгновение тварь дернулась, но было поздно. С отвратительным чавкающим звуком Дикарь проткнул пальцем глазное яблоко, разрывая сетчатку.

Зверь коротко взвыл. Черное тело подалось назад. Обагренная рука Дикаря проткнула воздух: залитая кровью пасть отпрянула, подвижное тело отскочило в сторону, оставляя на песке темные брызги. Еще секунда и гибкая тень метнулась назад, скрывшись под сенью оголенных, раскидистых корней.

Тяжело переводя дыхание, превозмогая тупую, ноющую боль в груди, Дикарь поднялся. Дышать стало не в пример легче, прошла резь в сердце, словно оттуда вынули гвоздь. В закатном тумане таял горизонт. Даль была чиста. Ему удалось уйти живым с «Санта Клауса». И что самое удивительное – и новых дырок в нем не добавилось, хотя стрелял капитан на поражение. Более того, судьба благоволила к дайверу настолько, что позволила доплыть до острова. Как он умудрился не утонуть, будучи без сознания? Этот вопрос занимал Дикаря недолго. Он не помнил, кто он, как оказался в море и откуда взялись в нем дыры от огнестрельного ранения. Так стоило ли озадачивать себя очередным вопросом без ответа? Так случилось. И точка.