Станислав Сергеев - Всегда война: Всегда война. Война сквозь время. Пепел войны (сборник) [сборник]

Чуть приподнявшись над окопом, увидел метрах в сорока идущую четверку немцев. Они, освещая фонариками окопы, выискивали оставшихся в живых. И судя по раздавшейся автоматной очереди, еще и добивали.

– Феникс, что делать?

– Оставайся на месте, я отхожу к тебе.

Двое немцев спрыгнули в окоп и стали шарить по карманам убитых, попросту говоря, мародерничали. Другие два остались наверху, стоя на бруствере, для прикрытия.

Пришлось снова отступать по ходу сообщения к Павлову. Но немцы шли так, что могли спокойно разглядеть, если мы попытаемся покинуть окопы. Пока была возможность, Павлов, вооружившись штыком, затаился в полуразрушенном блиндаже, а я, приготовив для стрельбы «Глок-17» с глушителем, отошел чуть назад и спрятался за поворотом, ожидая, когда один из немцев залезет в блиндаж. Тогда у меня будет возможность положить остальных трех.

Немцы, спокойно переговариваясь, приближались. Один из них рассказывал что-то смешное и трое остальных периодически начинали смеяться. Такая беззаботность меня разозлила.

Поэтому сквозь зубы зашептал:

– Мозг, что там, готов?

– Да, готов.

– Как прирежешь одного, сразу дай знать. Я тут остальных приложу.

Время текло раздражающе медленно. Вот раздались шаги, скрип земли под сапогами и уверенные голоса.

Выглядывая из-за поворота, прикрываясь телом убитого бойца, осторожно посматривал за немцами. Вот они начали ощупывать карманы пулеметного расчета. Один, быстро разочаровавшись, осветил фонариком вход в блиндаж и двинулся туда. Время спрессовалось. Осторожно поднимаю пистолет с толстым стволом глушителя на немца, стоящего на бруствере. В блиндаже раздается вскрик и хрип.

Выстрелы из пистолета, снаряженного глушителем, напоминают щелчки хлыста, отрывистые и резкие. Хлоп. Хлоп. С бруствера в окоп падает тело дальнего немца. Второй так и остается лежать, только винтовка, звякнув, упала. Третий, оставшийся в окопе, среагировал вполне предсказуемо. Рванув в сторону блиндажа, услышав хрип своего товарища, вполне красиво повернулся ко мне спиной. Хлоп. Хлоп. Он так и остался лежать, обняв тело погибщего красноармейца. Выскочив из своего убежища, пригнувшись, подбежал к телам и уже почти открыто каждому еще раз выстрелил в голову. После чего тела поскидывал в окоп, где у меня будет возможность спокойно покопаться у них в карманах.

Павлов выполз из блиндажа со штыком от трехлинейки в одной руке и ТТ в другой. Мы осторожно выглянули из-за бруствера и огляделись, чтоб в будущем опять не получить сюрприз в виде того, с которым только что разобрались.

Пока я копался в карманах немцев и стягивал с трупа подсумок с магазинами для МП-40, Павлов чуть нервно, но уже более уверенно стал продолжать набивать диски для пулемета Дегтярева. Документы убитых немцев и их медальоны тоже прихватил для отчетности.

На этот раз мы отошли в небольшое ответвление, так, чтоб можно было контролировать все подходы.

Когда уже вроде как все было собрано и приготовлено для отхода, невдалеке опять заметили движение. Но судя по тому, что люди шли скрытно, они вряд ли были немцами. На это раз решили поступить несколько проще.

Я выбрался за бруствер, стал ожидать гостей, приготовив уже свой короткоствольный автомат с глушителем. Павлов, снарядив пулемет, залег в окопе, взяв на прицел весь проход.

Минут через пять раздалось шуршание, осторожные шаги и тихий голос. В проходе появились несколько людей в камуфляжных костюмах советского образца. Один из них сразу стал ощупывать трупы немцев.

– Вот они, товарищ сержант.

– Так они уже трупаки, может, не те?

– Эти. Они еще теплые и в карманах у них кто-то уже покопался.

– Кто их так мог, сразу четверых, прирезать. Раздалось шуршание. Я со своего места видел, как один снова начал шарить по трупам.

– Товарищ сержант, а их не прирезали. Все трое в голову застрелены.

– Ничего не понимаю.

Ну, я, в отличие от сержанта, примерно понял. Наша разведка шарит у немцев по тылам, и скорее всего, собирались этих четырех отработать, троих прирезать и одного с собой утащить. А тут мы с Павловым мародерничаем. Придется выходить на сцену. Осторожно подполз к брустверу, вытащил пистолет с глушителем. Дождавшись момента, когда один из бойцов поднимет голову и окажется на моем уровне, упер ему в затылок ствол и тихо, почти на ухо сказал:

– Спокойно, не дергайся. Подзови сержанта, скажи, что с ним поговорить хотят.

Но все остальные бойцы разведгруппы услышали новый голос и синхронно повернули головы. Кое-кто схватился за оружие.

Боец продублировал мой приказ.

– Товарищ сержант, тут с вами поговорить хотят.

– Кто?

– Не знаю, но ствол мне в затылок уперся. Тут я решил выйти на сцену поактивней.

– Сержант, времени мало, скажи своим, чтоб не дергались, иначе гранат в окоп накидаю.

– Человека отпусти.

– Щас. Поговорим, потом отпущу. Ну?

Смотрю, он еще сомневается. Я спокойно, вполголоса говорю:

– Павлов.

В стороне прохода раздался лязг затвора пулемета. Разведчики были не дураки, сразу поняли, что это за звук. После небольшой паузы сержант согласился.

– Хорошо.

Он спокойно подошел ко мне ближе, хотя трое его человек меня взяли на прицел.

– Сержант, представьтесь.

Тот посопел носом, но не стал качать права.

– Сержант Никаноров. 222-я стрелковая дивизия.

– Понятно. Капитан Зимин, разведка Главного управления госбезопасности. Боец, свободен, дай мне поговорить с сержантом.

Отпустив бойца, сам спрыгнул в окоп. Разведчики, сами облаченные в армейские маскировочные костюмы, двухцветки, с удивлением рассматривали при слабом освещении мой наряд. Но все еще меня держали на прицеле. Сержант сразу обратился, показывая рукой в сторону мертвых немцев.

– Товарищ капитан, это вы их?

– Да пришлось, не вовремя они на нас вышли. Значит, так, сержант, я не знаю, какое задание тебе дали, скорее всего «языка» приволочь, но у меня особые полномочия. Вся твоя группа поступает в мое распоряжение.

– Товарищ капитан, я не могу, у нас «языка» ждут. И так еле держимся.

– Сержант, у меня особый груз, который еще вчера должен был быть в Москве. Если он попадет к немцам, это будет намного хуже.

– Товарищ капитан, что делать?

– Далеко тут до наших позиций?

– Километров восемь, если через лесок и речку. А по прямой километра три.

– Значит, так, твои люди обязаны помочь моей группе пройти через линию фронта к ближайшему особому отделу, желательно не ниже дивизии. В метрах двухстах расположились окруженцы. С ними особист 145-й дивизии и груз. Сейчас отправишь двоих человек с моим лейтенантом в лес, и вместе с ним пусть проводят группу к нашим. А мы тут с тобой посмотрим, чтоб все без шума было, а то наследили. Если что, прикроем отход.