Сергей Валов - Ловцы душ на «Обероне» [publisher: SelfPub]

– Что помешало тебе выбрать суженного среди своих соплеменников? Такая красивая девушка как ты, могла бы вскружить голову любому парню.

– Двадцать лет мужчины и женщины нашего поселка не заключали браков на стороне? Главы семейств не желали разбазаривать родовое имущество и приумножали его путем внутритейпового слияния. Однако эта скупость вышла для нас боком. Дети стали рождаться слабыми и уродливыми, и старейшины решили, что от этой напасти нас может спасти только кровосмешение. Все мои братья взяли в жены городских девушек, и те с легкостью произвели на свет здоровое потомство. Поэтому когда я поведала о своих чувствах отцу, он не стал возражать и противиться нашему браку с Фархадом. Два года назад мы отыграли роскошную свадьбу, и первое время прожили в любви и согласии. Но вскоре одно странное обстоятельство стало сильно беспокоить меня. Мы занимались любовью с Фархадом по шесть раз за сутки, но я, ни как не могла забеременеть. Женщины нашего рода во все времена славились отменным здоровьем и плодовитостью, и вряд ли причина наших семейных неудач была во мне… И вот однажды ночью, когда мой муж очень крепко спал, я осторожно ощупала его половой орган и с ужасом обнаружила отсутствие одного яичка. От волнения я не сомкнула глаз до самого рассвета, все лежала и думала, как же мне дальше поступить. То, что Фархад бесплоден, не подлежало сомнению. Но знал ли он об этом? Наверняка, что нет! Вчерашние юноши весьма поверхностно следят за своим мужским здоровьем. По городским законам я смело могла обратиться с жалобой к городскому Кади, и он был бы обязан взять меня под свою защиту и укрывать в своем доме до тех пор, пока в город не прибудет караван из моего поселка, с которым я беспрепятственно вернулась бы к родственникам.

Причем по тем же законам отец жениха, если мои слова находили подтверждение, привлекался к суду и был обязан выплатить мне большой выкуп в качестве компенсации морального ущерба. Потому, как в этой ситуации мне, как лишенной девственности, приходилось рассчитывать, только на брак с овдовевшим мужчиной или бывшим бродягой, сумевшим выкупить в собственность земельный участок. Но я любила своего суженного, и когда представила, какому позору и унижениям будет подвергнут Фархад то, недолго раздумывая, решилась на отчаянный шаг. В городе есть одно место, где молодые и красивые бродяги за хорошие деньги ублажают престарелых вдов и искательниц острых ощущений из числа богатеньких и избалованных женщин. Чтобы обойти наши строгие семейные традиции и не иметь общественной огласки, вся система оказания этих незаконных услуг выстраивается на двойной системе посредников и полной анонимности ее клиентов. Соблюдая крайнюю степень предосторожности, я встретилась с одним из них, и в иносказательной форме от третьего лица, поведала ему о своей беде. Тот не торгуясь, назвал необходимую сумму и, получив ее, на следующий же день свел меня с еще одним человеком. Тот уже не стал требовать с меня денег, как оказалось, я сразу за все заплатила, а просто поговорил со мной раскованно и прямолинейно. Более того, он подошел к решению моей проблемы очень въедливо и серьезно. Сначала я тайно показала ему своего мужа и всю его родню: уговорила их сходить со мной на базар за покупками, наврав при этом с три короба, будто бы отец передал мне через караванщика деньги, и я хочу порадовать своих новых родственников подарками… Когда сводник как следует запомнил их внешность и повадки, то целую неделю подыскивал для меня подходящего партнера. Затем мы ждали, когда у меня наступят самые благоприятные для зачатия дни… Все дальнейшее прошло как в тумане… Я не испытывая ни каких ощущений, просто отдалась этому молодому парню, а он, видя мое крайнее смущение, сделал свою работу молча и быстро… С одной стороны мне было очень стыдно, но с другой я утешала себя тем, что пытаюсь сохранить наш брак. О, сколько же волнений и страхов мне пришлось затем пережить! Я вздрагивала при каждом дверном стуке… По ночам мне снилось, как меня буквально на части разрывает разгневанная толпа. Но с каждым новым утром ощущение вины постепенно сходило на нет, и уже через три недели у меня появились первые признаки беременности. Фархад был вне себя от счастья. Он оберегал меня, словно я была не кочевницей, а стеклянной вазой для падишахских пиров. – Алтын, не выдержав тяжелого гнета воспоминаний, вновь обильно умылась слезами.

Капитан терпеливо ожидал, давая ей, возможность выговориться до конца и хоть перед кем-то облегчить свою душу…

– После родов никто так ничего и не заподозрил. Наш маленький Рустем был настолько похож на Фархада, что я решила махнуть на все рукой, и воспринимать свой визит к городским сводникам всего лишь как страшный сон? Но как потом оказалась, хоронить свое греховное прошлое было еще рано. Народная пословица гласит: «За все в этой жизни, рано или поздно, придется заплатить!».

Вскоре в городе началась повальная моровая язва и все мое новое семейство слегло от ее зловонного дыхания… В те страшные дни, находясь в бреду, я в одночасье лишилась и мужа и сына… Не знаю почему, но мне удалось выжить. Едва я оправилась от болезни, как тут же, оказалось под градом тайных нападок со стороны свекрови. Выбрав удобный момент, она змеей приползла в мою комнату и без зазрения совести обвинила меня в смерти сына и внука, назвав неизбежный рок судьбы – карой за мои прегрешения на стороне. Оказывается, эта старая карга обо всем уже давно догадалась.

– И не мудрено! – не выдержал и вставил свое веское суждение Константин. – Любящая мать знает каждый бугорок, каждую родинку на теле своего сына, и Зульфия наверняка обнаружила половой дефект у Фархада еще в грудничковом возрасте. Бьюсь об заклад, у нее была причина хранить все это в глубочайшей тайне от мужа.

– Мы очень долго шипели друг на друга. Пока она, в конце концов, не договорилась до того, что лучше бы я сдохла вместе с мужем и нагулянным сыном. После таких пожеланий я разозлилась и пригрозила свекрови своим походом в суд. Но та заявила, что мне уже ничего не удастся доказать. Трупы Рустема и Фархада были сожжены и в суде против моего слова будут предъявлены показания всех ее родственников. Тогда я смирилась и попросила отпустить меня к родителям, пообещав, что сохраню добрую память о ее сыне, и никому не расскажу о его бесплодии. Однако эта фурия испытывала ко мне какую-то патологическую ненависть и потребовала, чтобы я осталась в их доме до тех пор, пока в городе не закончится эпидемия и все родственники окончательно не встанут на ноги. В ее словах не было ничего подозрительного. Город действительно находился на карантином положении и не один караван не мог выйти за его стены, а дом был наводнен еще не отравившимися от болезни домочадцами, за которыми требовался тщательный уход. Если бы я только знала, на что способна эта подлая старуха, то не раздумывая, собрала бы вещи и отправилась домой.