Александр Шаравар - Звёздный лорд 3

Сон помог мне немного прийти в себя, но внутреннее непонятное чувство никуда не исчезло. Если не смогу в течение пары дней разобраться с ним сам, то рискну обратиться к Сороне. Она специализируется на менталистике и, скорее всего, сможет понять, что происходит со мной.

Утром мы провели короткое собрание, на котором разобрали наши действия во время высадки. Ошибки были у всех. Неприятно слушать о своих ошибках, но они были, и в будущем следовало их избегать. Основная претензия моего начальника десантного отделения в том, что я не запросил поддержку у него и пошёл толпой к Твердейсу, что и привело в итоге к захвату всех нас. Только удачное стечение обстоятельств позволило нам всем выжить и даже остаться относительно целыми и невредимыми. Конечно, Сорона тогда потеряла руку, но она её сразу же и восстановила.

После собрания все отправились разгребать уже свои личные трофеи, которые большей частью ещё не каталогизированные, так как, чтобы экономить время, личные трофеи мы просто закидывали в челнок и десантный бот без какого-либо контроля. Вчера Гильшак нашёл какую-то шапочку у себя в вещах, ну и надел её. Как он потом плевался, не объяснить словами. Это оказалась сексуальная виртуальная реальность для женщин Джоре. И стоило Гильшаку надеть её, как он оказался в виртуальной реальности на месте насилуемой двумя Джоре женщины. И ведь эта секс-игрушка передавала все ощущения в мозг. Мы потом полчаса ржали над ним, когда он признался во время ужина о своей находке. Сорона потом заинтересовалась этой шапочкой и забрала себе. А на попытки подшутить над ней она каждому осмелившемуся раздавала ментальных тумаков.

После обеда с нами связалась Зельда и сообщила об окончании работ по модернизации обоих реакторов, а значит, пора приступать к тестам обновленных реакторов. Уже три дня корабль питался лишь запасами в накопителях энергии и реакторами с двух наших десантных ботов и челнока шилимов. Этой энергии на все нужды корабля не хватало, потому и тратилась энергия из накопителей. Но слова Зельды означали, что реакторы готовы и после проверки их можно будет включить в сеть корабля. В свою очередь, это означало, что мы можем покинуть эту систему. Не самые лучшие у меня воспоминания о ней.

Первым делом я проверил механизмы отстрела обоих реакторов и только после этого направился на мостик для тестового прогона реакторов. Конечно, надеялся, что всё будет хорошо, но стоит быть готовым к различным неожиданностям. По плану испытаний сначала мы должны будем испытать их на минимальной мощности, постепенно поднимая до запредельного режима. Согласно принятым положениям на флоте каждый реактор боевого корабля должен быть способным в режиме двукратной перегрузки проработать тридцать секунд. В это время допускается также расплав внутренних стенок реактора, но исключительно в крайних случаях, ведь в таком случае реактор после остановки требует минимум сутки ремонта. Режим двукратной перегрузки требуется на случай необходимости работы корабля при запредельных нагрузках. Сюда входит и форсаж, гробящий ещё и движки, и массированный обстрел, и перегрузки щитов вблизи звёзд, и различные внештатные ситуации, требующие большого расхода энергии. Те же инерционные компенсаторы во время резких манёвров на околосветовой скорости требуют очень немало энергии. А без них нас бы при совершении манёвров превратило бы в куски фарша.

— Запускаю основной реактор, – произнёс я, инициируя термоядерную реакцию в реакторе. – Выход один, процент новой расчетной мощности. Подключаю нагрузку.

– Реакция стабильна. Мощность магнитного поля колеблется в пределах шести процентов, – сообщила Зельда. – Даю добро на увеличение мощности до десяти процентов.

– Подключаю телепортационный диск и увеличиваю мощность, – сказал я, внимательно наблюдая за графиками работы реактора. Если что-то пойдёт не так, у нас будет меньше секунды на активацию отстрела реактора.

– Есть рост температуры, – произнесла Зельда. – Уловители справляются, всё в расчётных пределах. Можно выводить на рабочий режим.

– Вывожу на рабочий режим. Мощность двадцать процентов.

– Есть флуктуация в плотности плазмы. Пробую компенсировать. Удачно, можно продолжать.

Следующие три часа мы только тем и занимались, что вначале основной, а потом и резервный реакторы гоняли на различных режимах, в том числе и на запредельной перегрузке. Не всё было хорошо: приходилось калибровать датчики внутри реактора, переписывать код для работы реактора. Хорошо, что Сорона нам помогала с этим. Технопаты, оказывается, весьма полезные разумные на космическом корабле. Самый страшный для меня момент был, когда мы проводили тест на запредельной мощности основного реактора. Я, откровенно говоря, едва не обосрался от страха, когда температура рабочей зоны рывком скакнула со ста пятидесяти миллионов градусов до двухсот девяноста. Но предохранители вовремя сработали и температура плазмы выше не поднялась. Выход энергии в таком режиме оказался даже выше расчётного на двенадцать процентов, но пользоваться без веской нужды таким режимом я не собираюсь. Лишь после этого мы успокоились. Реакторы работали, как и надо. Сорона ещё удивлялась, почему мы так сильно нервничали во время проверок реакторов, ведь согласно её мнения, что раз она рассчитывала модификацию реакторов, то ничего плохого просто быть не может. Я пробовал ей пояснить, что модернизация реакторов вдали от дока считается, ну, мягко говоря, сумасшедшим действием. Вообще, без веской нужды к реакторам не рекомендуется лезть. На наши сомнения в её профессионализме она даже обиделась. Правда, потом поняла, что она с нашей точки зрения никто и доверять ей и её расчетам мы не обязаны, но до ужина всё равно носила обиженное выражение лица. Наверное, надеялась, что попросим у неё прощения за недоверие, но она ошиблась: никто так и не подошёл к ней, чтобы узнать, почему она хмурая такая ходит по кораблю.

На самом ужине вынесла стоящее предложение на наше рассмотрение. И ведь знала, зараза, что мы им заинтересуемся, даже если шанс на то, что там ещё что-то осталось, несмотря на то, что прошло с того момента больше десяти лет, ведь это первый шанс на возможное возвращение в нашу галактику. Она предлагала нам посетить одну из систем, в которой им, то есть Джоре, пришлось кинуть сильно повреждённый «Галактион». Мне на мгновение даже стало интересно, как можно повредить такого монстра, ведь я видел на записях Сороны, что собой представляют корабли этого класса. Этот «Галактион» отличался от остальных тем, что он не был кораблём-миром. Он был производственным кораблём. На нём производилось огромное количество вещей для цивилизации Джоре. Этот корабль каждые несколько месяцев менял звёздную систему, чтобы его не смогли отследить шилимы. Второй же причиной столь частой смены систем было просто нереальное потребление полезных ископаемых. За эти пару месяцев корабль вырабатывал все полезные ископаемые, подлежащие быстрой добыче в системе. Поэтому неудивительно, что он мог производить даже корабли Джоре. Правда, по словам Сороны, в этом «Галактионе» располагалась верфь только средних кораблей Джоре. Большие корабли строили всё-таки не в автоматическом режиме, а вот средние – вполне.