Юрий Силоч - Союз нерушимый… [litres]

Палыч позвонил в самый разгар воспоминаний о моём последнем лете. Я катался на велосипедах по бульварному кольцу и ел мороженое. Тепло, всё зелёное, красота…

– Есть зацепки. Одна из них любопытнее остальных.

– Что там?

– Михаил Вьюнов, снайпер на втором Сибирском фронте.

– Каком-каком? – я подался вперёд и заёрзал на сиденье.

– Ага, – заулыбался Палыч. – Даже более того, они с Золотарёвым в одном полку служили. И когда тот в отсутствие командира нажрался и приказал идти в атаку, Вьюнов потерял обе ноги и руку.

– С ума сойти, – я, конечно, обрадовался, но подобное везение мне казалось немыслимым. Слишком гладко и быстро был найден потенциальный убийца. Не может быть такого. Только не у нас.

– Держи адрес. Он и живёт-то рядом. И рядом с домом Золотарёва тоже, если ты понимаешь…

Я понимал. Трудно, наверное, было ютиться в каком-нибудь панельном клоповнике на тысячу семей и смотреть из окна на сверкающую башню, где обитала партийная элита, в том числе и тот, кто по дурости оставил тебя почти без конечностей.

– Высылай подмогу на всякий, а пока они едут, я сам постараюсь его взять.

– Добро.

Я дал команду, и навигатор, пискнув, завёл двигатель.

Всё оказалось так, как я и ожидал. Один из восстановленных районов за третьим транспортным кольцом был тёмен и мрачен, но чист и даже немного благоустроен – детские площадки, тощие деревца, вынужденные выживать в заражённой почве, ряды серых пластиковых гаражей-капсул. Двадцатиэтажные серые панельные дома стояли параллельно-перпендикулярно друг другу и были похожи, как близнецы, поэтому через пять минут езды по району я в нём окончательно перестал ориентироваться и полагался лишь на навигатор.

А над всем этим возвышался, похожий на яркий сказочный замок, жилой комплекс «Большевик». Шпиль пронзал багровое небо, уходя ввысь, окна светились, как бриллианты – там на электричестве явно не экономили, поскольку многие клерки Дворца работали даже дома и Партия заботилась об их зрении.

Машина остановилась, навигатор снова пискнул. Я вышел, захлопнул дверь и направился к подъезду, над которым горела тусклая лампочка, почти не дававшая света.

Несмотря на то что подъезд оказался чист, в лифте пахло мочой и были сожжены все пластиковые кнопки. Пришлось повозиться, стараясь нажать на семнадцатый этаж.

Деревянная дверь с наклеенными цифрами, рядом написано «Сима – дурак». Кнопка звонка, казалось, была уже произведена старой и вымазанной в побелке. Три звонка мерзко продребезжали внутри квартиры, и тотчас же послышались шаги. Да уж, звукоизоляция…

– Кто?

– КГБ в пальто, – я засунул руку в карман и сжал холодную рукоять пистолета. – Открывайте, Вьюнов. Нам всё известно.

Молчание. Я отошёл в сторону. Если у этого дуралея нашлась снайперская винтовка, то и автомат может заваляться, и даже граната.

– Я… Я не знаю, о чём вы, – сдавленно произнесли за дверью.

– Открывайте, и я всё вам объясню.

Звонко щёлкнул замок, дверь открылась, и я заметил, как мелькнуло пятнышко света в глазке у соседей. Люди везде одинаковы.

Я видел фото Вьюнова, но оно было достаточно старым, с военного билета. С тех пор он изрядно постарел – щетина, сетка морщин, слипшиеся на лбу в ком тёмные с проседью волосы. Стоит перед дверью в семейных трусах и мятой майке-алкоголичке. Вместо ног и руки, как я и ожидал – простейшие электропротезы.

– Надеюсь, вы не будете делать глупостей, – я шагнул в квартиру. – Вы, наверное, слышали, что сотрудникам КГБ очень многое не может причинить вреда.

– Да, слышал, – упавшим голосом сказал снайпер.

Я прошёл в тесную прихожую с кучей обуви на полу. Скользнув по ней взглядом, я заметил армейские ботинки и увидел, что дверь в комнату резко закрылась.

– Кто там? – я вытащил пистолет и направил его на хозяина квартиры. – Говори!

– Там… Дочь. Моя. У меня есть разрешение! – торопливо добавил он, испуганно глядя на меня.

– Пусть выйдет сюда! – приказал я.

Вышла девочка лет девяти на вид, заставившая меня обомлеть. Она была настолько уродливой, насколько вообще было возможно. Худая, скрюченная из-за костных болезней, на черепе – огромная фиолетовая пульсирующая опухоль, покрытая светлыми и мягкими детскими волосиками.

– Боже мой, – воскликнул я. – Вьюнов, какой же ты мудак. Ты же в Сибири был, какие тебе дети?! Так, принцесса, дай-ка дядя-милиционер посмотрит квартиру, – протиснулся я внутрь, косясь, чтобы хозяин не выкинул какое-нибудь коленце.

Да, пусто. Стены с дешёвыми обоями, полка с цветочным горшком, две кровати – побольше и поменьше, телеэкран-стена, стул, незаметный из-за набросанной одежды, и покосившийся пластиковый шкаф фабрики «Красный плотник». И над всем этим – запах нестираного белья.

– А где наша мама? – ласково спросил я у девочки.

– На работе, – пролепетала она. – А почему ты не в форме, дядя-милиционер?

– Потому что так надо, – улыбнулся я. Вьюнов же всё больше мрачнел. – Смотри, – в воздухе снова соткалась голограмма удостоверения. Девочку это устроило.

– Где ты был сегодня в девять ноль-ноль? – повернулся я к снайперу.

– Ложился спать, – округлил глаза от удивления Вьюнов.

– Это правда? – уточнил я у девочки самым добрым голосом, на который был способен.

– Правда, – кивнула она, пряча глаза.

Значит, интуиция не обманула – и Вьюнов не виноват.

– А папа всё это время был с тобой? – вопрос был задан чисто для проформы, но ответ стал полной неожиданностью.

– Нет.

Я удивлённо приподнял брови и взглянул на Вьюнова, который изрядно занервничал.

– Что-о? – посмотрел он на дочь. – Чего ты выдумываешь? Я же лёг с тобой, колыбельную спел.

– Тише! – рыкнул я на него. – Не дави на ребёнка. Где был папа? Он куда-то ходил?

– Да. Лёг. А потом встал и куда-то по- шёл…

– Михаил Алексеевич Вьюнов! – отчеканил я, поднимая пистолет. – Вы арестованы за убийство депутата Золотарёва. Я даю вам пять минут на то, чтобы одеться!

Девочка, услышав металл в моём голосе и увидев напуганного отца, захныкала.

– Но ведь я был с тобой, – дрожащим голосом говорил Вьюнов. – Она маленькая и у неё опухоль! Она может ошибаться. Может, ей приснилось!

– Мы проверим вас на детекторе лжи и всё выясним. А пока… Четыре минуты!

– А жене… можно? – спросил свежеиспечённый арестант, глядя на меня с так хорошо знакомой всем КГБшникам смесью страха и ненависти.

– Мы сообщим сами, – буркнул я и кивнул на пистолет. – И помни. Без глупостей. Снайпер… – я вызвал Палыча и кратко пересказал ему случившееся.

– Хорошо, – сказал он. – Обыск на подходе, «воронок» тоже. Можешь ехать домой. Хороших выходных.

Пик. Пик. Пик. Пи-ик.

– Московское время – девять часов, – произнёс диктор, тщательно копировавший интонации Левитана. Стена-экран включилась, зазвучала старинная мелодия заставки – хорошо всем известный фрагмент из «Подмосковных вечеров».