Сергей Куц - Земля 2252 [СИ]

Это была она. Сквозь окна на стороне негра и белобрысого водителя видна церковь Параскевы Пятницы и далее сквозь лобовое стекло — дома, что высились по Республиканской улице, когда она продолжалась после площади.

Разноэтажные, от двух до девяти этажей, и разных же эпох. Отсюда даже казалось, что все дома неплохо сохранились. Стоят по обе стороны от проезжей части, а вот дороги больше не существовало. Меж строениями густая поросль, и проезда нет. Понятно теперь, почему джип сделал круг: чтоб добраться сюда до церкви.

Другие улицы сгинули, всё поглотили деревья. Наверно, от Пятницкого парка и пошла эта густая зелень — он должен был находиться на противоположной стороне площади, а сейчас и не отличишь заросли на месте парка от прочего леса вокруг площади.

— Tommy, — нетерпеливо произнес Рамирес.

— Yes, sir, — белобрысый водитель встрепенулся. Да, сэр.

Он отпустил руль и нацепил на правое ухо наушник с отростком микрофона, а, затем потянувшись куда-то, достал массивные очки, закрывшие половину лица, и плотные толстые перчатки. Томми быстро надел их и, опустив взор на невидимый планшет, принялся водить по нему пальцами.

— I'm ready! — произнес он. Я готов!

Ливадов, глядя на силуэт белбрысого, подумал о виртуальной реальности.

— Let's go! — послышалось от Рамиреса. Давайте!

Он и чернокожий тоже нацепили на правое ухо наушник с микрофоном и вдобавок вооружились. Негр, осклабившись, уже держал снятую с потолка штурмовую винтовку. Спереди послышался звук передернутого затвора.

Полюбоваться на церковь собрались? Андрей усмехнулся про себя. Хороши паломники!

— Выходим! — вновь скомандовал Джонс.

На сей раз по-русски, и вдобавок Ливадова остро кольнуло в шею. Тварь! Рамирес гнал его из машины, понукая болью, словно животное.

Когда вылезли из машины, Андрей оказался между негром и Джонсом. Помимо двух пистолетов, тот также снарядился тяжелым автоматом. Над головами зависли четыре дрона-камеры. Три полетели в сторону церкви, а один из них завис напротив Рамиреса который картинным жестом приподнял над банданой шляпу.

— Здравствуйте! Снова с вами я, Артур Джонс, и, как и обещал, мы у церкви… Пара…Параскевы Пятницы. Мы…

В этот раз Рамирес произнес название правильно. Больше его Ливадов слушать не стал, сосредоточившись на развалинах белого здания. Там кто-то был. На них кто-то смотрел злым и голодным взглядом.

Женьку трясло, будто в лихорадке. Она беззвучно рыдала, не в силах остановить слезы. Влага текла против воли, и уже завыть хотелось, лишь бы слезы прекратились, но природа оказалась выше разума.

А, может, она обманывает себя, и такова её натура — слабая, девичья. От одной только мысли, что свободна, к горлу подкатывает новый комок, она всхлипывает и продолжает рыдать.

— Встань.

Это сын президента. Почему не убрался-то со своими учёными?

— Встань, — Воронцов повысил голос.

Только плевать Женьке на него с высокой колокольни. Она свободна! Все смотрит и смотрит на двухрядную цепочку из золотых колец, спавшую с руки. Символ и воплощение бесправия, и она больше не на ней.

— Встань, сука!

Женьку проняло. Перехватило дыхание, как после удара сапогом под дых. Ливадова неожиданно поняла, что стоит на четвереньках, опустив голову к полу, и часто-часто дышит, жадно глотая воздух. Она задыхалась от охватившей ярости.

Сука? Сука, он сказал?

Ливадова подняла взор на взбешенного, раскрасневшегося Владимира, сжимавшего и разжимавшего кулаки. Он не отводил взгляда, но и она не спрятала глаза. Смотрела на него снизу вверх, пока не восстановилось дыхание. Не думая даже, выглядит ли она со стороны глупо или нет. Какая вообще разница? Он назвал её сукой!

Владимир сдался. Глянул в сторону и, глубоко вздохнув, произнес примирительно:

— Поднимись.

Девушка поднялась, по-прежнему с вызовом и злостью глядя на бывшего хозяина. Странное внутри чувство. Знает Воронцова всего-то несколько дней, а как будто полжизни прошло, и уж точно есть, за что с него спросить. У Ливадовой есть счет к сыну президента Красной корпорации, он трахал её, словно вещь… Кровь снова вскипает от ненависти к этому человеку.

— Я хочу, — вновь вздохнул Воронцов, — чтоб ты осталась здесь.

Говорил Владимир негромко, и с небольшими паузами после каждого слова. Эмоции свои он взял под контроль, чего не скажешь о Женьке.

— Жить здесь? — выпалила она. — Чтоб ты трахал свою суку и дальше?

— Прости, я не…

— Да пошел ты!

— Все! — Воронцов побагровел. Рубанул воздух перед собой ребром ладони. — Больше не желаю это все выслушивать!

— Я больше не твоя! Я свободна!

Неожиданно Воронцов оказался возле девушки. Схватил за плечи и притянул к себе, склоняясь к губам! А она совершенно беспомощна! Физическая сила офицера подавила жалкую попытку оттолкнуться и вырваться из крепкой хватки. Но Женька все еще могла вертеть головой, чтоб не подставиться под поцелуй.

Отчаянное желание вырваться всполошило злость, которая по-прежнему была с девушкой. Думает, сцапал в объятья да поцелует, а она и растает? Потечет?

Получи!

Девушка ударила коленом в уязвимое место. Жаль, что не так удачно, как хотелось бы! Не слишком сильно получилось, однако Воронцову этого хватило. Он оттолкнул от себя бывшую собственность, немного склонился и — Ливадова отметила это с мстительным удовлетворением — скривился от боли, положив обе руки на поясницу.

Оскалившаяся Ливадова отскочила от Воронцова всего на шаг и, когда краем глаза уловила резкое движение, непроизвольно сжалась, ожидая, что сейчас прилетит по лицу. Но сын президента лишь ткнул пальцем ей в грудь.

— Ты, — во взоре бушевала буря, — действительно свободна! Я немедленно прикажу доставить тебя в город и велю перечислить денег.

— Спасибо, — произнесла Ливадова; хотелось произнести сказанное, как можно более презрительно, чтоб уязвить бывшего господина. Однако тот ранил больнее.

— Да, деньги ты заслужила за свою… хм, работу.

У Ливадовой вновь перехватило дыхание. Будто расплачивается с ней как со шлюхой!

— На первое время хватит, а дальше можешь заняться тем же.

— Думаешь, я проститутка?

— Не знаю. Утром ты была еще рабыней, а завтра можешь стать подопытной мартышкой Мартынова. Советую вернуться с ним в Красноярск и продолжить эксперимент. Ученые будут платить.

— Спасибо, что просветил, — язвительно произнесла Ливадова, грудь её высоко, часто вздымалась и опускалась, внутри смешалось возмущение и гнев.

— У меня все, — Воронцов полностью взял себя в руки, на лице непроницаемая маска спокойствия.

— Слава богу, — резко ответила Ливадова, — я уж устала от этого разговора.