Валерий Гуминский - Всадники Роха

— Карманы пустые, — ответил десятник. -- Денег нет, оружия нет. Даже пояс сняли, крысы.

– Что думаешь, Серш? – Ёрун легко поднялся и с сомнением посмотрел на чужака. – Кто твоего знакомого прирезал?

– Его напарник, – сразу же ответил Низовцев, нисколько не сомневаясь в правильности своих выводов. – Убил, потому что раненый мешал ему быстро исчезнуть из города.

– Тогда вопрос: Эрлик – болван? Почему он так самоуверен? Он не знает, что в его доме труп бандита?

– Полагаю, Эрлик уверен, что Герпир уже нет в сарае, что они ночью ушли. Вот и ведет себя нагло, – пожал плечами Сергей. – А так, конечно, еще большего дурака не встречал.

Ёрун с бойцами тихо засмеялись, после чего вышли на улицу.

Сын Багоня все так же продолжал стоять на страже дома, накинув на свои плечи длиннополую шубу. Солнце уже вовсю трудилось на небосклоне, стапливая снег с крыш, но Эрлику было не до красот наступающей весны. Волнение, которое он умело прятал под маской ленивого созерцания действий дружинников, легко читалось на его лице.

– Господин Эрлик, не могли бы вы пройти в сарай? – любезно спросил Ёрун. – Это не займет много времени.

«А ведь побледнел, щучий сын! – обрадовался Сергей. – Знал, гаденыш, кто в сарае обитал»!

Не желая терять остатки самообладания и свою родовую гордость, которая заставляла его всегда держать голову прямо, Эрлик медленно сошел с лестницы на деревянный помост и подошел к дружинникам. Ёрун, по лицу которого мужчина силился что-нибудь понять, но так и не осилил данную шараду, протянул руку в сторону сарая.

– Прошу сюда, господин Эрлик. Не стесняйтесь, это же ваше имущество.

Чувствуя неладное, мужчина сделал несколько шагов вовнутрь и замер на месте. Глаза его после яркого солнечного дня привыкли к полутьме сарая, и увиденное ему очень не понравилось.

– Кто это? – спросил его сотник, стоя за спиной. – Ты знаешь этого человека?

– В первый раз вижу, – голос у Эрлика сорвался. Он кашлянул и уже увереннее добавил: – Не знаю. Думаю, что бродяга пробрался тайком на наш двор и решил переночевать в сарае.

– У вас во дворе очень злой пес, и мимо него просто так не пройти, – заметил Сергей, не утерпев приложить свои усилия в дознании. Ёрун сразу же отреагировал, толкнув его локтем в бок. Намек был понят. Здесь, помимо Низовцева, были люди, наделенные большими полномочиями, и сотник – из их числа.

– Этот бродяга убит, – ухмыльнулся сотник, которому не терпелось арестовать всю семейку, что скрывать, нелюбимую в среде дружинников Авьяда. Было за что. – Убит в вашем доме. Я беру под стражу господина Багоня, вас и всех, кто проживает в этом доме. Вы обвиняетесь в пособничестве и тайном сокрытии лазутчиков Герпир. Пока идет следствие, вас не тронут. Я лично отвечаю за безопасность семьи советника. Собирайтесь.

– Ты пожалеешь, сотник! – взвизгнул Эрлик, пытаясь вырваться из жесткого захвата дружинников. – Никто не имеет права обвинять в предательстве верного слугу Отца клана! Эй, больно! Отпусти руку, болван!

Ёрун уже не слушал его стенания и давал короткие распоряжения своим людям. В дом побежали несколько бойцов, откуда вывели через несколько минут ревущих от страха жену Эрлика с тремя детьми. Жена Багоня шла спокойно, но в глазах ее полыхал огонь, который мог испепелить тех, кто кощунственно отнесся к семье Смотрителя кланов. Пожилая женщина, поравнявшись с Ёруном, на мгновение остановилась и процедила сквозь зубы:

– Глупая ошибка, сотник, будет стоить тебе жизни. Если Авьяд признает Багоня невиновным – за все ответишь ты.

Ёрун побледнел, и, сжав зубы, только кивнул своим парням. Те без особых церемоний, но и без ненужной в данном моменте жесткости, придали ускорение домочадцам Смотрителя.

– Слугу не забудьте, – добавил он, – хватит ему на лавочке кости греть. Все, заканчиваем и возвращаемся!

Сергей пристроился рядом с притихшим сотником, обдумывающим, наверное, слова хозяйки дома, и спросил:

– А где сам Багонь?

– Его-то не трудно перехватить, – сжав рукоять меча, сказал сотник, – он целыми днями в Гостевом доме сидит, с другими Советниками что-то постоянно обсуждает. Просто не хочу поднимать лишний шум. В Ирае много людей, подверженных влиянию этого человека. Устроят беспорядки – Авьяд меня точно на корм корнуто отдаст. Да он сам прибежит на подворье, узнав, что его семейство у вождя в гостях!

Сопровождение семьи Багоня в окружении дружинников в резиденцию Авьяда произвело тот эффект, на который сотник и рассчитывал. По городу поползли слухи, а кто-то и открыто выражал желание наказать ретивых служак. Только успели разместить домочадцев в пустующем пристрое, который примыкал к штаб-квартире вождя клана, как на подворье нарисовался сам Багонь.

Сергей в это время находился на улице, и видел, что в открытые ворота влетел взмыленный саурус, на котором сидел дородный мужик в богатом одеянии. Остановив ящера, он неожиданно ловко для своего возраста – на вид ему было далеко за пятьдесят – спрыгнул на землю, ожесточенно дернул себя за кончик окладистой седеющей бороды и рявкнул:

– Во имя Тарха, где Авьяд?! Где моя семья?

Случай был неординарный, и никто из обычных дружинников не стал влезать под горячую руку кряжистого и еще имеющего достаточно сил Советника, дожидаясь, когда кто-нибудь из начальства возьмет на себя смелость арестовать этого человека.

В это время стража быстро закрыла ворота, а остальные дружинники окружили пыхтящего злостью Багоня. Авьяд в сопровождении жреца Орена и сотника Ёруна вышли на улицу, словно ожидали момента появления дорого гостя. Вождь с какой-то потаенной жадностью вглядывался в лицо Багоня. Да так долго, что Советник дрогнул, но, сохраняя внешнее спокойствие, спросил, понизив голос на такт ниже:

– Освободи мою семью, Отец, Тархом и Тарой умоляю. Здесь какая-то ошибка!

– Ошибкой было несколько последних лет ждать от тебя покаяния за погибший отряд Хросскела, когда именно с твоего клятвенного заверения, что никто из Герпир пальцем не тронет посланников в южную империю, степняки вырезали посольство.

Дружинники глухо заворчали. Они, видимо, знали о перипетиях давнего случая, и Сергею стало понятно желание стражников арестовать семейку Багоня. Советник оказался каким-то образом замешан в грязную историю, о которой не преминул напомнить Авьяд. Надо как можно скорее выяснить, в чем же было дело.

– Пройдем в мой дом, уважаемый Багонь, – вождь сделал широкий жест, приглашая гостя пройти в свою резиденцию. – Не стоит на виду моих людей выяснять причину, по которой ты сюда примчался. О твоем корнуто побеспокоятся. Идем же! И ты, Серш, иди с нами.

Низовцев удивился. Он-то каким боком понадобился вождю?