Дмитрий Силлов - Кремль 2222: Юг. Северо-Запад. Север [сборник litres с оптимизированной обложкой]

А на следующий день от маркитантов пришел посланник.

– От маркитантов? – переспросил я.

– Так они себя называли, – кивнул Ион. – Воины-торговцы. То, что не получается взять силой, они покупают. И продают то, в чем другие нуждаются.

– И откуда они взялись?

– Сейчас расскажу, – сказал Ион.

Дело в том, что любая власть понимает – ничто в мире не вечно. И старается обезопасить себя и страну от самого страшного – голода, нужды, недостатка самого необходимого. То есть строит схроны. Огромные, надежные, на века. Один из таких схронов был построен перед Второй мировой войной в районе подмосковной деревеньки Куркино. Колоссальный, бетонный, на многие этажи уходящий под землю. Там было все. Консервы, обмазанные толстенным слоем солидола, предохраняющим от коррозии, огромные горы картофеля, моркови и других овощей, пересыпанных смесью из песка и специального состава, предохраняющего от гниения, оружие в масле, законсервированное для длительного хранения, запаянные намертво цинки с патронами и гранатами, медикаменты, одежда, защитное снаряжение… Словом, все, что может понадобиться десяткам тысяч человек для выживания.

– Десяткам тысяч? – недоверчиво переспросил я. – Не многовато ли?

– Для того чтобы снабдить весь северо-запад Москвы самым необходимым – нормально, – сказал Ион. – Думаю, такие склады есть и в других районах столицы. Их и ищут отряды стабберов, шныряя по Москве, переполненной мутантами. Вся радиоактивная пакость оттуда лезет, из московских подземных лабораторий и Полей Смерти. Если б не наша застава на мосту через Канал и не Стена вокруг Зоны трех заводов, давно бы уже нео с киборгами смели нас с лица земли.

– И что со складами? Много нашли? – поинтересовался я.

– Складов такого масштаба – ни одного, – покачал головой Ион, – Изредка подземные бункеры попадаются. Перед Третьей мировой богатые люди в столице всерьез озаботились вопросом выживания после ядерного удара. Тема в воздухе витала. Литература, кино, телевидение, Интернет – все муссировали тему постапокалипсиса, а, как известно, дыма без огня не бывает. Вот и стала Москва застраиваться точечно. Сносят старый дом, отгораживают площадку высоким забором – и начинается долгострой. Под землей – огромный бункер для миллионера, сверху – торговый дом. И всем хорошо. Когда ракеты стартанут, до виллы в Альпах добраться не успеешь. А так спустился прямо из офиса в подземные апартаменты – и живи себе дальше под развалинами, никуда себе не дуя.

Ион сплюнул.

– Это понятно, – кивнул я. – Ты про маркитантов не договорил.

– А что маркитанты? – пожал плечами стаббер. – Посланник предложил мир и бартер. Они нам сырье, мы им – производство. Им много чего нужно было в их подземном городе…

– Погоди, – перебил я Иона, – они что, коренные жители этого склада? Типа кротов?

– Да нет, – хмыкнул стаббер. – Во время Второй мировой со склада все выгребли на военные нужды, пригодился стратегический запас. А после войны заполнили вновь и обновляли содержимое вплоть до начала шестидесятых годов. Позже усердствовали меньше, в основном только порядок поддерживали. В начале развала Советского Союза по чьему-то приказу сверху вообще его законсервировали. Когда же СССР окончательно развалился, про законсервированный склад… просто забыли. Правда, через пару лет его нашли диггеры. Вскрыли, обрадовались – в начале девяностых еда и любые шмотки были в дефиците. Начали приторговывать. Были вычислены бандитами и вырезаны подчистую. А чуть позже источник благосостояния тех бандитов просчитали бессрочно уволенные в запас спецы из бывшего КГБ. Соответственно, успешно вычистили бандитов и, завладев драгоценным имуществом, стали торговать им, но с умом. И довольно успешно.

Постепенно возле потайного подземного склада вырос коттеджный город Куркино, в котором преимущественно маркитанты и жили. Каждый дом – произведение искусства, под которым обязательно находился бункер со всеми удобствами. Но когда грянула Третья мировая, маркитанты быстро переселились обратно на Склад. Оно и глубже (а значит, безопаснее от радиации), и к товару поближе. Которого еще осталось немерено…

– Стоп, – прервал я Иона. – Больно ты гладко излагаешь. Так не бывает, прям ходячий учебник истории.

– Историю Зоны трех заводов дети учат с детства, – усмехнулся Ион. – Наизусть. Конечно, те, кого миновала выбраковка.

– А это еще что такое? – удивился я.

– Я уже тебе говорил – в области фон был ниже, чем в Москве, на которую пришелся главный ракетный удар. Но был. И после войны многие детишки стали рождаться с отклонениями. У кого перепонки между пальцев, у кого рудиментарный хвостик или морда волосатая. Короче, директора решили, что мутантам не место в Зоне. Вследствие чего новорожденных с отклонениями просто уничтожали. До тех пор, пока маркитанты не предложили Игру. Директора с ними замирились тогда, двести лет назад, и мир этот продолжается до сих пор. Последние двадцать лет у всей Зоны трех заводов один Директор, объединивший власть под своей рукой. При нем поменялось многое, но Игру он не отменил. Древние традиции у нас уважают…

– Мясом пахнет, – сказал робот, которому, видимо, надоело стоять на одном месте.

И вправду, переменившийся ветер принес на своих невидимых крыльях отчетливо различимую трупную вонь.

Я посмотрел на Иона. Тот уже поднимался на ноги.

– Заговорились мы что-то, – проворчал он. – Пора выдвигаться.

– А ты точно сможешь выдвигаться-то? – поинтересовался я.

– Думаешь, если мне рукокрыл бедро оцарапал, так из меня теперь боец никакой? – криво усмехнулся стаббер. – У твоего железного паука хороший регенерон, не то что в бункерах у местных миллионеров.

И довольно сильно топнул об асфальт ногой, из которой час назад торчала сломанная кость. Я видел, каких усилий ему стоило не заорать от боли, но виду не подал. Лишь сказал:

– Пошли. Нам туда, откуда вонища?

Ион кивнул. И я, как собака, двинул на знакомый запах. Настолько знакомый, что он у меня в печенках сидел. Нанюхался за биографию по самые «не хочу».

«Бритва» слегка дрогнула в ножнах, словно стрелка компаса указывая клинком в сторону вони. Вполне возможно, что мне это только показалось. Скорее всего, я просто хочу, чтобы мой нож был хоть немного живым. Хотя я не исключаю, что он и вправду живой и пьет души тех, кого с моей помощью отправил на тот свет. Так утверждал мой друг, несколько лет проторчавший в японской школе профессиональных убийц, и у меня не было оснований считать этого парня сумасшедшим. Во всяком случае, я достал «Бритву» из ножен – может, она и вправду почуяла свежую душу.

Я шел через чащу сорняков, лавируя между неповоротливыми хищными корнями и слыша, как за мной идут Ион с Коляном.