Дмитрий Силлов - Кремль 2222: Юг. Северо-Запад. Север [сборник litres с оптимизированной обложкой]

Дальше последовало весьма красочное и подробное перечисление кар, которые ждут непокорных. «Желтозубый урод», стоящий рядом, глубокомысленно кивал, подтверждая слова Ррау. И после окончания длинной тирады добавил:

– Недоносок из племени Раргов сказал веррно. Дерется он парршиво, а вот языком мелет складно, я так не умею.

Высказавшись, нео наградили друг друга дружескими тумаками, от которых я бы наверняка получил сотрясение мозга, а то и перелом основания черепа.

Восемь выживших мутантов, не особо отличающиеся по внешнему виду от людей, высказались примерно так же, выслав парламентера в лице Шерстяного. Тот был изрядно помят крышей кабины электроцикла и то и дело поглаживал солидную шишку на макушке. Что, впрочем, не помешало ему высказаться связно, коротко и по делу:

– Короче, мы решили – быть тебе главным, Снайпер. Выжившие осмы сейчас заняты, трофеи считают. Но мы их уговорим.

И недвусмысленно посмотрел на нео.

– Точно, – хором отозвались Ррау и его кореш из племени Арров, с которым меня пока не познакомили.

В общем, я стал кем-то вроде герцога или графа с собственным замком, полным сокровищ. А также свитой, понимающей, что без спеца, разбирающегося в оружии, тактике и стратегии, им долго не протянуть. Оставалось немногое. Наскоро ополоснуться водой из местного колодца я успел, рану на боку зашил, разодранный в лоскуты камуфляж успел сменить на слежавшееся от времени расконсервированное обмундирование времен развитого социализма. Теперь надо было починить ворота, развернуть пушки обратно на внешнюю сторону, затащить на стены пулеметы и отправить Директору Зоны трех заводов посла с предложением, от которого лысый мутантофоб не сможет отказаться. Иными словами, в ближайшие несколько часов в направлении Бутырки по Ленинградскому шоссе выдвинется караван с оружием, боеприпасами и продовольствием. Даниле, Насте и Фыфу больше не придется испытывать недостатка в необходимом. Кремль получит надежно защищенную крепость на Новослободской улице и от этого форпоста начнет расширять зону влияния, прижимая к ногтю несогласных. А я…

Я же буду как Кощей сидеть на сундуке с сокровищами и жить-поживать – добра наживать, хотя тут и так этого добра немерено… Всякие там дампы с руконогами против автоматических пушек и пулеметов – это, мягко говоря, несерьезно. Как и заводские, кстати, со своими вросшими в землю танками. Пожалуй, я играть с ними больше не буду. Просто хорошо продумаю операцию и в один несчастливый для Директора день произведу в Зоне небольшую революцию на радость мутантам. Я не расист, пусть живут и размножаются, лишь бы вели себя так же хорошо, как Ррау со своим корешем…

От этих мыслей меня и прибило. Когда ты знаешь, что твоя оставшаяся жизнь до гробовой доски расписана как по нотам, порой очень хочется не дожидаться естественного финиша, а накрыться той самой доской и пустить себе пулю в подбородок. Чтоб боевым товарищам меньше проблем было. Заколотили ящик, опустили в ямку, засыпали землицей, затоптали и забыли…

Симптом знакомый. Называется депра. И лечится она двумя способами. Первый – это ураганный экстрим, которого в ближайшее время по случаю нашей победы не предвидится. Остается второе.

– Знаешь, Ион, устал я что-то, – сказал я, перебив стаббера. – Ты уж не обессудь, пойду я, отдохну немного. Не сочти за труд, присмотри тут за всем, ладно?

Стаббер, похоже, немного обиделся, но, как любой нормальный мужик, вида не подал.

– Без проблем, – буркнул он. – Оклемаешься – поговорим.

После чего повернулся и пошел к лестнице, ведущей из нефтехранилища на верхние уровни.

Я же постоял еще немного возле резервуара, покачался с носки на пятку и, вдосталь налюбовавшись на воображаемое черное зеркало, с удовольствием плюнул на крышу резервуара. Редкое развлечение для простого человека. Почти как сходить по крупной надобности в золотой унитаз. С одной стороны, ребячество, с другой – грех упускать такую возможность. Ну и ладно, могу себе это позволить. Хотя на настроение развлекуха не повлияла. Депра как была, так и осталась. Ну и ладно. Пойдем лечиться, благо я приметил наверху знатное местечко на эту тему…

«Комната реабилитации» во времена незапамятные была центром связи или чем-то вроде того. В радиоэлектронике шестидесятых годов двадцатого века я разбирался слабо, но чтобы понять, для чего нужны основательно заросшие паутиной громоздкие приборы, специального образования не требовалось. Я когда-то в незапамятные времена проходил базовый ознакомительный курс истории военной радиосвязи и обучения средствам спецсвязи. Бред собачий, сродни курсам красных командиров с экзаменом по ускоренной сборке-разборке винтовки Мосина в начале двадцать первого века.

Весь этот крайне важный для меня ликбез давался на основе потертых плакатов и пожелтевших воинских наставлений. Аппаратуры давно нет, а курс есть, так что будьте любезны прослушать и сдать зачеты. Оттуда же зачем-то осталось в памяти, что в «комнате реабилитации» сейчас находится коротковолновая радиостанция Р-140 с мощностью передатчика в тысячу ватт. Передовая технология шестидесятых. И на кой в голове напрочь оседают бесполезные сведения? Загадка, м-да…

Но это все ерунда. Главное, что комната уютная и изнутри закрывается на массивную защелку. А прямо под ней расположился небольшой магазинчик для персонала, чтоб обслуге самого верхнего уровня склада далеко не бегать, если захочется перекусить.

Магазинчиком заведовал полненький мужичонка, бледный от ужаса. Понятное дело. Жил себе, поди, с рождения за каменной стеной, мутантов видел только на картинке. И тут на тебе – стрельба, смертники с окровавленными саблями и эти самые мутанты в натуральную величину. Кто хочешь взбледнет с лица, а то и брюки отяготит непредвиденным грузом.

– Мне пожрать чего-нибудь. И попить, чтоб покрепче, – объяснил я коротко и, надеюсь, доходчиво.

Мужичонка оказался понятливым. Метнулся размытой от скорости тенью в темные закрома магазина – и почти тут же материализовался вновь во плоти, держа в руках килограммовую банку без наклеек, густо смазанную солидолом, и пыльную бутылку с этикеткой явно кустарного производства, на которой аляповатыми буквами было выведено «Коньяк». Как там фольклор комментирует данную ситуацию? «Если этикетка на бутылке наклеена небрежно и заляпана каплями клея, акцизной марки нет, на поверхности напитка плавают радужные пятна, а на дне бутылки лежит обгрызенный ноготь – такой коньяк следует пить крайне осторожно!»

– Самое лучшее, из закромов родины, – заискивающе улыбаясь, проговорил мужичок.

– Да ну! – усомнился я. – Никак тушенка из стратегических запасов?