Дмитрий Силлов - Кремль 2222: Юг. Северо-Запад. Север [сборник litres с оптимизированной обложкой]

Плюс руки у него длиннее моих как минимум на дециметр. Короче, на средней или дальней дистанции ни черта мне не светило.

Оставалось только одно.

Я рванулся к нему навстречу, выставив вперед плохонький нож маркитантов. Главное, чтоб не случилось перекоса и клинок не лопнул от боковой нагрузки, а остальное не очень важно…

Наверно, гигант неслучайно заменил бронежилет на заказную кольчугу, позаимствовав у 6Б23-1 лишь стальную пластину, прикрывающую сердце. Стандартный броник вряд ли налез бы на грудную клетку такого объема. Но с другой стороны, в эдаком теле и сердце должно быть соответствующих размеров…

Сталк разгадал мой маневр лишь в последнюю секунду. Реакция у него была потрясающая. Он успел отклониться назад… но остановить мой разгон было уже невозможно.

Вряд ли обычным ударом ножа можно было пробить стальную кольчугу. Но я летел вперед всей своей массой и в момент удара дополнительно навалился на торец рукояти, додавив телом то, на что не хватило силы рук.

Я попал туда, куда метил, – как раз под край облезлой стальной пластины со следами зеленой краски… услышал, как лопнуло звено кольчуги… почувствовал, как нож входит в плоть, – и в этот момент резко изменил траекторию его движения, послав клинок вверх, к сердцу своего врага.

А потом я увидел лицо Сталка. Побледневшее, с бисеринами пота на лбу. Но глаза его были абсолютно спокойными, без следа малейшей эмоции. Лишь рот кривился в усмешке.

– Ты все-таки добился своего, хомо, – тихо сказал Сталк. – Правда, ты забыл, что тот, кто идет дорогой мести, обычно роет могилу для двоих…

Это ерунда, что человек, чье сердце пробили нож или пуля, тут же падает замертво. Обычно у убитого есть в запасе до десяти секунд перед смертью, чтобы сказать что-то важное.

Или сделать.

Или осознать…

Я вдруг понял, что у меня в груди слева обозначилось на редкость некомфортное ощущение. Первой мыслью было: «Синяк будет от тычка в грудь торцом рукояти ножа». Но потом до меня дошло – боль от того тычка должна была быть справа…

Я опустил глаза, немного опасаясь увидеть то, что ожидал увидеть…

Оказалось, что опасался я зря.

Это совсем не страшно – увидеть боевой нож, по рукоять всаженный в твое сердце. Человек всю жизнь ждет смерти, панически боится ее, всеми силами стараясь остаться в живых. А когда предначертанное с рождения все-таки происходит с ним, страх уходит. Глупо бояться того, что уже произошло. Впрочем, я и не боялся никогда моей старой знакомой, вчера зачем-то подарившей мне еще один день. Наверно, ради того, чтобы я все-таки исполнил то, чего так сильно хотел. Ну что ж, старушка, вот он я. Я иду…

– До встречи… в Краю вечной войны, – сказал я Сталку.

И улыбнулся в ответ…

Она напоминала гигантское рыцарское копье, которое кто-то пытался сломать посредине, но не справился с задумкой и просто вонзил в землю острием вверх. И сейчас это гнутое древко со все еще острым наконечником смотрело в небо, словно грозя звездам, равнодушно взирающим с высоты на скорбные обломки цивилизации, уничтоженной теми, кто ее создал…

На некотором удалении от нее возвышались многоэтажные здания, как ни странно, практически не пострадавшие от времени и войны по сравнению с другими строениями мертвого города. Выбитые стекла, проломы в стенах, огромные пятна копоти… Но здания стояли, словно она каким-то образом не давала умереть всему, что находилось в непосредственной близости от нее…

По обочинам дороги, ведущей к ней, валялся всякий древний хлам – кучи земли и бетонного мусора, остовы старых машин, БТР без колес, рваные автопокрышки, какие-то баллоны… В остальном городе время давно сровняло с землей эти обломки прошлого. Но здесь они все еще влачили свое жалкое существование, словно со времени окончания Последней войны прошло не двести лет, а от силы год-два…

Согласно всем законам физики, она давным-давно должна была рухнуть. Более полукилометра взметнувшегося вверх железобетона, пусть даже преднапряженного, при такой деформации просто обязаны были сложиться пополам. Но она стояла, вопреки всем земным законам, окутанная едва видимым сиянием, словно сказочное оружие давно умершего рыцаря…

…Внезапно мрачная, давящая картина лопнула и распалась на куски, словно мутный витраж, по которому кто-то со всей силы заехал кирпичом. Мрачное видение исчезло… и я вдруг осознал, что меня кто-то сосредоточенно дергает за ногу.

Странное ощущение для трупа. Очень странное… Постепенно я осознал, что лежу на чем-то тошнотворно-вонючем и полужидком, словно густой кисель. И с этой гадости меня кто-то стаскивает с упорством, достойным лучшего применения.

Вокруг было темно, лишь огромная пятнистая луна скупо освещала окружающий меня пейзаж. На редкость безрадостный, кстати. Если это и есть Край вечной войны, в котором покойный Ург намеревался свести со мной счеты, то следует отметить, что место вечной скорби здорово смахивало на огромную помойку. Да уж, не так я себе представлял загробную жизнь. По крайней мере не ожидал, что меня столь грубо будет тянуть за нижнюю конечность механическая тварь, поблескивая чудом сохранившимися следами заводской полировки на помятых стальных боках.

Сперва я подумал, что это Колян так бесцеремонно пытается вытащить хозяина из очередной кучи дерьма. Но нет. Робот-серв был той же модели, но с двумя манипуляторами, похожими на гибкие крабьи клешни. Вот одной из этих клешней он и пытался выдернуть меня, словно репку, из кучи мусора… и трупов, начавших уже активно разлагаться на московском воздухе, по-летнему теплом, влажном и удушливом.

Между манипуляторами недобро посверкивал единственный сохранившийся светодиод, отчего робот обслуги сильно напоминал злобного, окривевшего на один глаз гигантского краба. Не знаю, на кой сервам нужен был эдакий демаскирующий фактор. Может, это был просто индикатор, сигнализирующий, что видеокамера включена? Не знаю… Но чисто рефлекторно именно по этому светодиоду, похожему на налитый кровью глаз, я и саданул со всей дури каблуком второго берца, не особенно рассчитывая на успех. Деваться было некуда – еще немного, и бесцеремонный робот сломал бы мне голеностоп.

Неожиданно предприятие увенчалось успехом. Внутри серва что-то возмущенно завизжало, он дернулся, его манипуляторы бестолково защелкали в воздухе. Хорошо, что я ногу успел выдернуть, а то бы отчекрыжил стопу, сволочь такая.

Наконец серв взвыл в последний раз – и завис в неестественной позе, растопырив манипуляторы и неистово мигая единственным «глазом».

– Вот таким образом, – сказал я, выбираясь из кучи плохо пахнущего мяса. Кстати, на вершине этой кучи я разглядел оскаленную башку огромного нео. После схватки в «бочке» она сохранилась довольно неплохо, в отличие от ее владельца, разодранного руконогом в кровавые лоскуты.