Михаил Ахманов - Солдат удачи

По губам Дарта скользнула усмешка.

– Кажется, глаз тебе выбили в схватке с тьяни? Или я ослышался?

– Сказать по правде, и то и другое не соответствует истине, – заговорщицким шепотом сообщил шир-до. – А истина выглядит гораздо хуже: глаз мне выцарапала шира… нет, не дочь, а мать, – добавил он, заметив, что гость косится на Нерис. – Я стар, а мать ее до сих пор молода, красива и привлекает мужчин, хотя ей немного от них радости – она слишком часто продляла жизнь и приносила детей… Ну, прости ее Предвечный! Я рад, что она прислала дочь, а сама осталась в Трехградье. Никогда не рискну там показаться!

– Но почему же?

Старец приподнял полу длинной туники, перешагнул через корень, а затем, бросив на Дарта задумчивый взгляд, сообщил:

– Видишь ли, сын мой, у меня остался только один глаз. И я им очень дорожу!

Терраса свернула в долину между двумя крутыми холмами и раздвоилась на пологий спуск и столь же пологий подъем. Путь, видимо, был известен Нерис; без колебаний она направилась к нижней террасе, под которой журчала полноводная речка, сбегавшая к озеру. Проходы в лабиринт тут попадались чаще, и над ними были растянуты цветные тенты с подвешенными к столбикам сандалиями, туниками, накидками, всевозможной посудой, фляжками, украшениями из перьев и раковин, коврами из древесной коры и огромными погребальными орехами. «Торговая улица», – понял Дарт, взирая на толпившихся у лавок жителей. Их оказалось несколько сот; большей частью рами, но попадались данниты, карлики-тири и еще какие-то существа, вполне гуманоидного обличья, рослые, с мощной грудью и вытянутыми ниже плеч ушами. Ушные мочки были подвижны, и он заметил, что кое-кто из длинноухих таскает там всякое добро – джелфейры, связки раковин, трубки из полых костей и даже фляги, свисавшие на ремешках.

Страж с барабаном вышел вперед, грохнул палкой в туго натянутую кожу и закричал:

– Дорогу просветленной шире из Трехградья! Дорогу почтенному Нарате! Дорогу маргару, защитнику ширы!

«Вот и понятно, кто есть кто», – с ухмылкой подумал Дарт. Его помянули третьим – отличный показатель, если учесть, с какими важными персонами он свел знакомство.

Теперь процессия удалялась от озера и двигалась вдоль лавок, торговых складов и кабачков, сквозь расступавшуюся толпу, сопровождаемая блеском любопытных глаз, негромким шепотком, поклонами и приседаниями. Дарт впервые видел столько людей сразу – не даннитов и не тьяни, а существ, подобных ему самому, – и это, словно арбалетный спусковой крючок, швырнуло в цель стрелу воспоминаний. На миг ему почудилось, что он в земном городе в каких-то далеких и неведомых краях, в городе, где не возводят стен и башен, не носят камзолов и шляп, но все остальное знакомо: есть улицы, лавки, харчевни, есть речка с мостом, что переброшен над чистыми водами, есть девушки с цветами в волосах, шумные стайки детей и подростков, есть женщины и мужчины, ремесленники и торговцы и даже стражник с барабаном… Но тут навстречу попалась компания даннитов, и наваждение рассеялось.

Синеглазая девушка бросила ему цветок. Дарт коснулся губами лепестков, потом заложил за ухо упругий серебристый стебель.

– Кажется, в Лиловых Долинах любят маргаров…

– Женщинам нравятся те, кто рискует жизнью, – пояснил Нарата. – Говорят, что в старину, когда Дети Элейхо ушли, оставив множество хранилищ, маргаров развелось как песка на речных берегах. Даже у робких тири… Они искали хранилища, спускались вниз, сотнями гибли в балата, однако их становилось все больше и больше.

– Вот как?

– Именно. Женщины были к ним благосклонны, каждый оставлял потомство, а маргар – наследственное занятие. Так уж с древности повелось, сын мой. Ну а ты…

«Сейчас он спросит, не был ли маргаром мой отец», – мелькнуло в голове у Дарта, и он, сделав вид, что не расслышал, склонился к старику и с чувством произнес:

– Сердце мое трепещет, почтенный, когда говорят о древности. Но что в том странного? Что удивительного в том, что прошлое влечет меня, и я мечтаю встретить мудреца, в чьей памяти осталась хоть искра знаний о тех великих временах?.. О Детях Элейхо, которые сотворили мир и даровали его людям, о том, куда они ушли, о тайнах бхо, о минувших балата и о героях-маргарах…

– Ты слишком молод и не знаешь, что в древности, самой глубокой древности, их так не называли, – с важным видом заметил шир-до. – У рами и Морских Племен, у клеймсов, тири, керагитов и всех остальных для них были свои имена, и только потом маргаров стали звать маргарами.

– Разве? – Дарт навострил уши.

– Поверь мне, сынок, под этим черепом хранится всякое… много всякого! – Нарата приосанился, похлопал лысое темя и вдруг хихикнул. – Может, твоя мечта исполнилась, и ты наткнулся на мудреца с той самой искрой знаний? Так вот, о маргарах… о хищниках-маргарах, вроде того, которого ты прикончил… Когда они явились к нам из диких мест, возник обычай: тот, кто ищет зерна бхо, рискует жизнью и добывает их из-под земли, должен убить маргара. Убьет, и зверь переселится в него, сделает храбрецом-искусником – быстрым, удачливым, осторожным, недосягаемым для ловушек… думаю, ты понимаешь… – Взгляд старика сверкнул и впился Дарту в лицо. – Ведь ты повстречался с маргаром! И ты его убил! Может быть, не первого?

– Может быть.

Холодный ветер коснулся лопаток Дарта, заставив вздрогнуть. Он стиснул зубы, вскинул голову и сжал эфес, будто с неба на него падал зверь с оскаленной пастью и глазами, подобными расплавленному янтарю. Видение было таким реальным, что мышцы непроизвольно напряглись.

– Вижу, та встреча запомнилась тебе, – пробормотал Нарата.

Толпа осталась позади. Они еще раз свернули – в маленькую уютную долинку, заросшую дынными деревьями в меховой коре; их мощные, выступающие из почвы корни омывал ручей с тянувшейся рядом узкой тропинкой. Нерис обернулась, и Дарт, не желая встречаться с ней взглядом, отвел глаза. Потом произнес:

– Я слышал, что у вас есть три храбреца-искусника. Как их?.. Глинт, Птоз и Джеб?.. И что же? Каждый убил маргара?

Шир-до скривился.

– Только в сладких снах… Видишь ли, сынок, уже тысячи циклов никто не находит хранилища, и у маргаров не было случая поупражняться в своем ремесле. Они порядком измельчали… Как говорит наша доблестная Аланна, не храбрецы, а куча жабьего помета. Брюхо с пьяным пойлом да жирная задница!

Нерис снова оглянулась. Заметив, что на лицо Дарта набежала тень, старик сказал, понизив голос до шепота:

– Думаешь, что ты обманут? Злишься на нее? А зря! Деваться ей было некуда, сын мой. Сайан, ее спутник, погиб, а он был хорошим маргаром… Мог бы им стать – после нынешнего балата! Он справился со своим зверем… не в одиночку, как ты, но все же справился… Однако тьяни его убили – значит, пришлось заменить.