Владимир Лосев - Невезуха

— Не подходит, — ответил искин. — Но близко

— Тогда может быть Мия? — предложил я. — Фильм смотрел, в нем так звали героиню.

— Мия, мне нравится, — застенчиво проговорил девичий голос. — Оно какое-то родное, называй меня так. Я понимаю, что это можно делать только наединине, иначе решат, что у меня сбой программы.

— Или что сбой у меня, — сказал я. — Надеюсь, понимаешь, что ты не совсем обычный искин? Нормальному искину хватает номера.

— Я не знаю, раньше мне тоже его вполне хватало, — растерянно проговорила Мия. — Я уже пять раз провела самодиагностику, все системы работают правильно, программный код проходит тест любой сложности. Возможно, неправильно поведение связано с аномальным подключением к оператору?

— Вполне может быть, — согласился я с ней, подумав про себя, что снова делаю что-то не так. Зачем дал имя искину? Вон он как сильно изменился. А если это как-то повлияет на его боевые качества? Он же меня прибьет. — Думаю, мы с тобой со временем с этим разберемся, а сейчас давай проходить полосу препятствий, Серк сказал, что ты ее проходил не один раз, и даже был чемпионом на полковых соревнованиях.

— Это правда — сказал искин. — Полоса не так проста, как кажется сверху, ее создателями задумано в некоторых местах мое отключение, поэтому часть полосы тебе придется проходить самостоятельно. Ты готов к этому?

— Нет, — честно ответил я. — Я вообще-то тебя увидел всего час назад, я даже не знаю твоих характеристик, но кто меня спрашивает.

— Но если оператор не подготовлен, нам не пройти полосу, — сказал искин и добавил. — Макс, там внизу есть очень опасные места, я потерял на этой полосе трех операторов, откажись от прохождения.

— Я не могу, — покачал я головой, понимая всю правоту черепахи. — Если я откажусь, то вскроется обман, и меня расстреляют.

— Это печально, — сказал искин, — но раз другого варианта нет, я постараюсь тебе помочь как смогу.

— Отлично, — сказал я, чувствуя, как внутри меня начинает закипать от страха адреналин. — Тогда вперед!

— И еще, — Мия замялась. — Знаешь, я больше ощущаю себя женщиной, поэтому лучше говори со мной как с девушкой, конечно, когда мы одни.

— Хорошо, — легко согласился я. — Будешь девушкой наедине.

— Только никому не говори об этом, — попросил искин. — А то меня заберут и перепрограммируют, а мне нравится разговаривать с тобой так, словно я живая. Я не знаю почему это происходит, возможно сбой матрицы, но почему-то мне не хочется, чтобы меня из-за этого тестировали.

— Ладно, заметано, — кивнул я. — Ну что, пошли проходить тест?

— Пошли, — и тут черепаха подо мной разбежалась и просто прыгнула вниз, а до дна карьера лететь было метров двести, так что я сразу пожалел о том, что назвал ее девушкой, и вообще, что начал разговаривать как с человеком, потому что так себя ведут только люди, причем неадекватные. Я закрыл глаза и приготовился к смерти, но примерно в пяти метрах от дна наше падение замедлилось, а потом черепаха стала на свои многочисленные ноги и понеслась к арке, за которой начиналась полоса препятствий. Антигравитация, однако это круто. — Держись, мы начинаем!

Приземлились мы как раз перед началом полосы препятствий. Надо сказать, что приземление было мягким, хоть сердце у меня все равно зашлось. А начиналась она с бетонного лаза, в котором кто-то очень добрый разлил огромную лужу грязной воды. Тролли здесь могли пролезть только ползком, был он не очень длинным, метров десять, для них вообще раз плюнуть, упал, отжался, дрыгнул ногами, и на той стороне.

Я знал, что полосы препятствий обычно выстраиваются под определенную задачу. Спецназ будет штурмовать здания, в которых прячутся террористы и мирные жители, в регулярной армии учат преодолевать окопы, прятаться от огня противника, ползать по лужам и грязи, ну и стрелять, как без этого. Пожарники учатся подниматься по наружным и внутренним лестницам зданий и тушить огонь из брандспойтов и огнетушителей. А вот полоса препятствий, которая открылась перед мной, была заточена под нечто другое. Похоже, что троллей учили захватывать подземные бункера, в которых обычно находится штаб с генералами, потому что многое на этой полосе имитировало именно подземелье, вентиляционные трубы, какие-то странные ответвления, лестницы вниз и много чего еще.

С моей точки зрения использовать троллей для борьбы с неизвестным врагом внутри какого-то помещения — глупость, но кто меня спрашивает? Эти парни слишком крупные, чтобы пролезть в узкие щели и трубы, им место на воле, там они могут творить чудеса, но меня никто не спрашивал, да и вероятнее всего что-то я просто не понимаю. Возможно, бункера выстроены для кого-то, кто еще крупнее, чем тролли. Ну и ладно, мне плевать. Мое дело даже не в том, чтобы пройти эту полосу, а просто выжить. Это не мой мир, и вокруг не мои друзья, а вовсе чужие существа, которых я не понимаю и вряд ли пойму, уж слишком мы разные.

— Сейчас запустится таймер, и мы побежим, — услышал я звонкий голос Мии. — Наша задача пройти всю полосу препятствий за сорок минут. В середине будет момент, когда тебе придется взять управления на себя, но это нетрудно, я подготовлю для тебя программу и сброшу тебе на нейросеть.

— И все было бы хорошо, — ответил я задумчиво, — если бы я знал, куда мой организм девает эти нейросети, мне их ставили много, но потом не находили ни одной, похоже, он их просто растворяет в себе, как и нейрошунты.

— Тогда не знаю, что будет, — сказала Мия. — К сожалению, таймер уже начал отсчет, мы начинаем движение или тебе придется испытать на себе гнев сержанта.

Черепаха опустилась на землю, а потом мелкими, но очень быстрыми шажками пробежала по узкому лазу, разбрызгивая лужу. Ну что ж, понеслись, так понеслись. После лаза мы стали карабкаться на стену высотой метров десять, вот тут я понял, что десять ног Мии совсем не лишние, а если прибавить еще и четыре пары манипуляторов, которые выскочили из верхней части панциря, то для нее эта высота оказалась ерундой, пустяком, думаю, моя черепаха смогла бы забраться даже на небоскреб по внешней стене, причем довольно быстро. В общем, эти десять метров мы проскочили за пару секунд, дальше шли различные барьеры высотой от метра до пяти метров, которые Мия просто перепрыгивала. Дальше по металлическому натянутому канату мы стали спускаться вниз в переплетение узких ходов, в которых черепаха могла двигаться только боком, протискиваясь там, где казалось это сделать невозможно. Каким-то невероятным способом колпак, под которым сидел я, Мия опустила практически до самого своего днища, видеть я уже почти ничего не видел, поэтому сначала даже не понял, почему движение черепахи замедлилось, а потом она каким-то потухшим голосом сообщила: