Владимир Лосев - Невезуха

Жизнь и на этой планете оказалась вполне себе разнообразной и насыщенной. Я даже подумал о том, что насколько мы примитивны и туповаты в сравнении с тем, что придумал божественный программист. Интересно, что же он курил, когда придумывал такое? Не повторяется же ничего, ни краски, ни формы, ни все остальное. А потом вдруг я выскочил из кустов и передо мной предстал другой мир.

Я увидел круг черной, опаленной земли, а в ее середине торчали непонятные развалины, больше похожие на останки огромной и могучей когда-то крепости. На опаленной земле, вплоть до самого леса, то тут то там торчали ржавые останки танков и танкеток, а из черных горок влажного пепла после прошедшего недавно дождя торчали покорёженные стволы винтовок и солдатские сапоги.

— Да, — произнес я задумчиво вслух, — неплохо здесь кто-то порезвился. Только кто? И есть ли он сейчас тут?

По внешнему виду, да и по моим ощущениям со времени боя прошел не один год. Вероятнее всего два, три, или даже больше. И совсем не исключен тот вариант, что аборигены приходят сюда раз в несколько лет, убеждаются, что крепость есть еще кому защищать, и счастливые уходят, оставив мертвые тела и останки сгоревшей техники. Интересное зрелище, только мне-то что делать? Насколько я понимаю, меня позвали из этой крепости. А раз позвали, то надо идти. Только как идти, если страшно? Может это ловушка для дураков? А я кто? Правильно, он и есть. Значит, пойду.

Все равно делать нечего. Робота моего подбили, летать не на чем. Портал нерки не достроили, поэтому помощи оттуда можно не ждать, да и чужие там мне все. Сюд-то отправили умирать, а не жить.

Ждать, когда нерки сюда направят новый десант, занятие глупое. Кто знает, сколько они будут собирать новую команду и станут ли вообще это делать. Вполне могут удовлетворится тем, что эта планета им не по зубам, и на этом успокоятся.

Впрочем, и мне делать здесь нечего, кроме как ассимилироваться с аборигенами, а они меня не любят. Значит, что? Правильно, вперед.

Пепла было много, я проваливался в него почти до колена. Я шел вперед, аккуратно обходя ржавую технику и кучки пепла, в которые превратились туземные солдаты, и думал обо всем и ни о чем. Проще говоря, отвлекал себя от разных мыслей и успокаивал. Без этого я бы давно уже трясся от страха. Так постепенно дошел до развалин и понял, что когда-то здесь действительно стояла крепость, потом ее сравняли с землей мощными орудиями, но видимо что-то внутри все-таки осталось, что отбивало все атаки аборигенов.

Вообще, я пришел к выводу, что местные туземцы народ агрессивный, насколько я понял, они атакуют все, что увидят. И готовы воевать со всем, что угодно, то ли рождаемость у них высокая, раз они так любят умирать, то ли генералы у них тупые, которым нравится видеть трупы вокруг. Но это не мое дело. Мое дело убраться из этой планеты. Не нравится она мне. Совсем.

Как делали форты и крепости в разные времена, я знал. Откуда? Читал много. Зачем? Интересно было. Главное, что дает чтение в отличие от телевизора, это собственное мнение и свое понимание происходящего. Строили просто, как правило, сначала вязали сваркой многоячейковую сеть из мощной арматуры, а сверху на нее укладывали бетон. Раньше стены делали до пяти метров и даже десяти толщиной, чтобы укрепление не мог пробить ни один снаряд, позже стали делать метра два, потому что потерялся смысл в большой толщине.

Это раньше железобетонный дот мог отбивать атаки днями и месяцами, потому что артиллерия в упор ничего не могла с ним сделать, но сейчас пришло время ракет и управляемых бомб, а это уже совсем другая история. Например, недавно Пентагон объявил о том, что у него имеется бомба, способная пробить шестьдесят метров железобетона — она весит тринадцать с лишним тонн и одной современной взрывчатки несет в себе больше двух с половиной тонн, так что под землей уже можно не прятаться как раньше, потому как бессмысленно. Бункера сейчас делают под горами, на глубине, но может и такие строения когда-нибудь станут бессмысленными перед новым страшным оружием.

Эта крепость имела стены из железобетона толщиной около пяти метров, понятное дело, что их развалили обстрелом из пушек большого калибра. Причем хорошо так разломали, из земли торчали только железобетонные остатки, как зубы, высотой чуть больше метра. Я залез на стену и понял, что внутри крепость тоже имела немало сюрпризов, она была построена как лабиринт, и имела немало мест, где защитники могли долго отбиваться от нападающих. Это было все правильно, но, увы, только для средних веков. В те далекие времена наверняка эта крепость считалась бы неприступной, а вот во времена пороха и бризантных взрывчатых веществ она такой перестала быть. И ее разрушили, правда, захватить все равно не смогли, у защитников крепости, похоже, нашлись еще какие-то заранее подготовленные сюрпризы, которые нападающие пока не смогли преодолеть. Немало их здесь полегло. Надеюсь, что меня такое не коснется.

Я вошел через проем, где когда-то стояли огромные, сделанные из толстой броневой стали, ворота, остатки их лежали внутри небольшого двора, начала лабиринта. Здесь, кстати, тоже лежало еще больше пепельных холмиков, оставшихся после аборигенов. Ну, это понятно, сначала артиллерийский обстрел, потом пошла пехота. Я шел осторожно, глядя себе под ноги, не хватало еще порезать куском ржавого железа, аптечка у меня и так на ладан дышит, еще немного, и все.

Кстати, надо немного полечиться, что-то мне снова становится хреново, боль вернулась, слабость в ногах появилась, да и внутри что-то захекало, явный признак того, что со мной не все нормально. Значит, двигаюсь я, и возможно живу только за счет боевого коктейля. Я приложил аптечку, иглы защелкали, впиваясь в мое тело, многие бились вхолостую. Надо менять картридж, а где взять запасной? Вот то-то и оно, что нету.

Блин, кто бы знал, как мне надоело умирать. И мрак внутри уже не видно и не слышно с тех пор, как мне засунули в живот артефакт. Даже не знаю, что там случилось, то ли артефакт и мрак уничтожили друг друга, то ли сплавились во что-то единое, для меня абсолютно бесполезное, но у меня уже давно пропала уверенность в том, что в самый последний момент из меня вылезет мрак и исправит все то, что я натворил.

Как и перестал я верить в то, что мрак и то самое настоящее древнее существо, когда-то отказавшееся от тела, и в старые добрые времена управляло этим миром. И сейчас оно сидело во мне и наслаждалось тем спектаклем, что происходил перед его взором, периодически что-то меняя, но не давая убить главного героя, то бишь, меня.

Но сейчас в это я уже не верю, уж слишком много раз смерть стояла за моим плечом, а мрак ни разу не вылез. Либо он исчез, либо сломался, в общем, все испортилось, и мне никто больше не поможет. Стоит ли из-за этого плакать? А смысл? Зачем? В жизни полно такого, когда у тебя только что было все, и вот опять ничего, или наоборот. Спокойнее надо быть к происходящему, толерантнее, что ли. Мир не стоит на месте, он постоянно куда-то движется, и мы вместе с ним. Нравится кому-то или нет, но движение заложено в самой природе мира, и даже тогда, когда тебе кажется, что хуже уже быть не может, это не факт — дай немного времени, и все станет еще хуже, и ты еще не раз горько пожалеешь о том, что с тобой было раньше.