Владимир Лосев - Невезуха

— Да полно всего, — отмахнулась Аксинья. — Туда лучше одному не ходить. Ну, ты того, поел? Ну и славно. Вон, уже твой хозяин идет, будет щас за твое лечение мне большие деньжищи давать.

— Ага, — фыркнул я. — Небось с мешком денег идет, да не с одним.

— Оно так и есть, — согласилась старушка. — Даже не знаю, как их я теперь тратить буду, это ж в город надо ехать, дом покупать, а лучше два.

Дверь отворилась и в дом вошел Трофим, мрачно взглянул на меня, потом перевел хмурый взгляд на Аксинью:

— Спасибо тебе, знахарка, за то, что моего раба приютила. Значица, за заботу твою, как договорились, дров привезу на зиму. А ты, раб, вставай и пошли, работа тебя ждет.

— Как скажешь, хозяин, — я пошел за мужиком на улицу. Там нас ждала уже телега с лошадью, сели и поехали за деревню. Тут я хоть немного, но селение это рассмотрел. Домов тридцать, все добротные, с большими огородами, обнесенными забором, дворами и воротами. Видно, что каждый дом строился как крепость, даже ставни у всех имелись. — Только работник из меня не очень, потому как болен я.

— Не очень поработаешь, не очень и полопаешь, — усмехнулся мужик. — А больные нам не нужны, своих хворых хватает, но зато у нас имеется хорошее средство для лечения — посильная работа и голод, так что вылечить мы тебя вылечим, ну или закопаем в лесу, если сдохнешь от своей хворобы, это уж как получится, не ты первый, не ты последний.

— Так вроде русские рабов никогда не имели, — заметил я. — С чего ты решил, что я твой раб?

— Не знаю, какие такие русские, которые рабов не имели, а мы имеем, — отрезал Трофим. — А то, что ты раб, я решил, хочешь со мной на эту тему поспорить?

Последнюю фразу он сказал, вытягивая кнут из-под соломы. Хороший такой кнут, из натуральной кожи, последний метр косичкой сплетен, таким вытянет, без кожи останешься, а я, как летел на кузнечике в своих двух салфетках — куртке и штанах, так в них и остался, такая одежда ни от чего не защитит.

— Нет, что ты, хозяин, — пробормотал я, опасливо косясь на кнут. — Как можно с тобой спорить? Раб так раб. Я чего, я ничего…

Про себя я, конечно, другое подумал. Подожду, окрепну, а там посмотрим, кто из нас хозяин. Трофим, правда, мужик видный, он меня на голову выше, да и плечах шире, но кто сказал, что здоровяки все драки выигрывают? Обычно их первыми и вырубают, а последними на ногах остаются самые верткие, так что подождем. Как учил Сунь Цзы в «Искусстве войны», воевать надо в том месте, которое сам подготовил, и тем оружием, которое наиболее удобно для ведения там действий. Поэтому подождем.

До поля мы ехали примерно полчаса, находилось оно рядом с лесом, посажена была пшеница и овес. Трофим сбросил меня с телеги и приказал:

— Прополи поле, чтобы сорняков не было, вечером проверю.

И уехал, оставив мне серп. Серп для убийства штука не очень удобная, хотя на основе этого орудия было создано не одно оружие, но при желании горло им перерезать можно, если постараться, да и если навык есть им работать. У меня навыка не было, поэтому я пошел в поле его приобретать, резать сорняки, и скоро у меня стало получаться, очень даже неплохо, особенно тогда, когда предоставлял, как перерезаю горло Трофиму. Так незаметно и проработал до вечера, а когда местное солнце уже стало застревать в вершинах высоких корабельных сосен, приехал и сам хозяин.

— Ну что, раб? — спросил он, обходя поле. — Как работалось?

— Плохо работалось, — честно ответил я. — Жарко, мошкара в рот лезет, пыль, однако, а еще колючками все ноги исколол, обувка-то у меня, считай, никакая.

— Ну, это нормально, — покивал мужик. — Что ж, скажу сразу, на еду себе ты не заработал, так что выбирай, или останешься здесь, чтобы утром с первыми лучами солнышка взяться по-настоящему за работу, либо поедешь со мной, но за постой я тебе тоже плату определю.

— Это как? — удивился я, разглядывая серп. — Значит, и за постой с раба денежку брать будешь? Несправедливо это.

Видимо что-то было в моем голосе, потому что Трофим метнулся к телеге за кнутом, но мне уже было пофиг с чем он против меня выйдет, я сколько мог терпел, теперь пусть он сам терпит, да и устал за день. Когда мы встали напротив друга, я задумчиво произнес, поигрывая серпом:

— Жалко, что вы, местные, про русских ничего не знаете. А мы нация воинов, терпим издевательства долго, но когда терпение кончается, так нашим врагам обычно конец приходит. Совсем.

— А нам на вас русских начхать, — ухмыльнулся мужик, взмахнул кнутом, но я уже успел подобрать палку, спрятанную мною в траве, и когда кнут обвился вокруг нее, рванул на себя, одновременно взмахивая серпом. Научился, опыт приобрел, разрезал кожу, и осталась у Трофима в руках лишь само кнутовище.

— Ну что, хозяин, как расходиться будем? — пошел я к нему, поигрывая серпом. — Может, я уже и не раб? Может как-то договоримся? Может просто в работники наймешь или мне тебя убивать?

Мужик побледнел, нервно сглотнул, и рванулся обратно к лошади, вскочил и понесся на ней, нахлестывая ее вожжами. Вот это я, вот это герой, все меня боятся. Я усмехнулся и вздрогнул, услышав громкой крик сзади.

— Вяжи этого, пока не убежал.

Я оглянулся и обалдел, передо мной стояло пятеро воинов в штурмовых костюмах с автоматами в руках, на головах шлемы, лиц не видно, бронестекло затемнено, красным отблёскивает. Откуда взялись? Вроде только что никого не было. Я рванулся за Трофимом, но меня сбили с ног, на руки нацепили пластиковые наручники, затем пинками и прикладами погнали в лес.

Но ушли мы не далеко, неожиданно перед нами на поляне появился крес, возможно, тот самый, что лечил меня. Его бледное лицо было мрачным, а руки жили своей жизнью, они двигались сами по себе словно при вязании какого-то сложного узора.

— Огонь! — скомандовал самый здоровый из воинов, и пятеро винтовок изрыгнули огонь, но пули не пробили прозрачный щит, который внезапно появился перед магом. Сзади креса из-за куста выскочило трое воинов, один ударил его прикладом, но тут же упал мертвым на траву, брызнув кровью на других из пробитой головы.

— Гранатами! — крикнул большой воин, и вокруг мага взлетела в воздух земля, накрывая его и его прозрачный щит. Меня схватил кто-то и бросил себе на спину, затем тут же рванул в кусты. Остальные бежали за ним, отстреливаясь. Этот бешеный бег длился недолго, мы выскочили на другую поляну, на которой стоял огромный бронетранспортер, покрытый камуфляжной краской и еще каким-то пластиком, отчего трудно было его разглядеть, он словно плыл в мареве. Меня забросили в раскрытый задний люк, тут же за мной внутрь ввалились остальные воины, двигатель взревел, и машина помчалась вглубь леса.

Последнее, что я увидел, прежде чем закрылся люк, это бледное лицо креса, показавшееся из-за куста, и его руки, в которых непонятным образом сформировался большой огненный шар. А еще через мгновение в борт бронетранспортера ударило так, что он пошел юзом по мокрой траве, тут всех сидящих подбросило вверх, а когда мы опустились, что-то изменилось. Мне показалось, что по моему телу в момент приземления пробежал прозрачный огонь, вызвав внутри острое жжение, а во рту неприятный кислый, металлический привкус.