Анатолий Матвиенко - Последнее испытание [CИ]

Он никогда не молился так долго и истово. Никогда еще родина так не нуждалась в божьей помощи и заступничестве. Велики грехи рабов твоих, Боже, будь милосердным и пошли им прощение, умолял кардинал.

Ничем, кроме как смертными грехами, не объяснить суровых испытаний, посланных Польше. Тяжкие годы Потопа – шведской оккупации, разорительная война с Русью, стремительный поход Карла XI, смахнувшего польское воинство, как метелка опавшие листья. Теперь – мрачные французские захватчики, не ограничившиеся испанскими и немецкими наемниками, они пригласили левобережных православных казаков, врагов всего польского. Теперь Малороссия от края до края под гетманом царя Алексея Михайловича. Все, что достигнуто Кревской и Брестской униями, безвозвратно утрачено. Литовское княжество отделено, униатские храмы отходят Русской Православной церкви. Он получил кардинальскую мантию в час, когда Польша практически уничтожена.

Прелат тяжело поднялся, затем, шаркая ногами, вышел через коридор к боковому нефу костела Святого Гиацинта. К нему подбежал служка и, поклонившись, сообщил, что у входа в храм его ожидает «посланник Антихриста», комендант оккупационных сил Ольгерт Тишкевич, требует аудиенции. Поборов желание предложить непрошенному гостю отправиться в преисподнюю, кардинал сказал, что идет к себе и через десять минут будет готов принять коменданта. Дай Бог мне смирения и терпения, чтобы выдержать это испытание и не причинить вреда церкви и стране, вымолвил про себя старый священник.

Диктатор вошел, поблескивая привычными городу серебристо-черными сплошными доспехами. Снял шлем, обнажив голову еще сравнительно молодого мужчины славянской наружности. Кардинал обратил внимание, что взгляд узурпатора скользнул по стенам и обстановке, не задержавшись на иконе Богоматери с лампадкой. Безбожник, понял прелат.

– Военный комендант Ольгерт Тишкевич, – вошедший говорил чисто, но со странным акцентом, который мог возникнуть, если человек долго жил вдали от Польши.

– День добры, – сухо поздоровался кардинал. Старая польская поговорка «Гость в дом – Бог в дом» явно не к месту. Вариант общения «посидим-поговорим за жизнь» не проходил.

Пожилой священник смотрел строго и скорбно. Ольгерт остался стоять. Само по себе это не было нарушением этикета. В некоторых видах доспехов сидеть неловко. Вводная часть скомкана, и комендант приступил к сути.

– Пан кардинал, помогите мне спасти Польшу и польскую католическую церковь.

– Пока что вы уничтожаете и Польшу, и церковь, и дворянство.

– Нельзя ставить равенство между государством и шляхтой. Именно шляхта развалила страну.

– Она ее создала.

– Так. А потом стала тормозом для развития всего. Шляхтичей, даже если считать ими бесщитовых оборванцев, меньше десятой части. Почему все права им? Почему ни одно решение в распоследнем воеводстве не принимается, пока горе-рыцари единогласно не одобрят на сеймике? Почему они неприкосновенны, какую бы мерзость не учинили? Когда от них потребовалось исполнение единственной обязанности, защиты страны, они не смогли ничего.

– Все равно, рыцарские традиции шляхты в фундаменте нашего общества. Святая католическая церковь – основа польского духа. Они неразрывны.

– Придется разорвать. В Краковском воеводстве прошли местные выборы. Их обеспечили казаки и батальон испанского легиона. Они проследили, чтобы ни один поганый шляхтич не выдвигался и не голосовал. Теперь там командуют поляки, мы не поддерживали ни одного кандидата. При любом сопротивлении избранной власти голова полетит с плеч.

– Я знаю. Ваши казаки зарубили четырех ксендзов.

– Ваши сведения устарели, пан кардинал. Уже семеро. Все проклинали новую власть и с кафедры призывали к неповиновению.

– Они служили Богу и слушались своей совести.

«Непробиваем, – подумал Ольгерт. – После контрреформации чокнутых религиозных фанатиков здесь поболее, чем в Ватикане и Мекке».

– Я правильно понял, ваша позиция абсолютно непримиримая? Вы ни в каком виде не пойдете на сотрудничество?

– Исключено.

– Перед тем, как уйти, я обязан объяснить вам некоторые последствия. Мы создадим процветающую Польшу, хотите ли вы этого или нет. В самом жестком варианте, как это было во Франции, католическая церковь на территории страны подлежит запрету и ликвидации. Священники, выступающие против, репрессируются. Освободившиеся храмы и монастыри передаются церкви Единого Бога, Русской Православной церкви и протестантам. По опыту той же Франции, свято место пусто не бывает, паства начинает посещать храмы. Если бы католики не образумились, и мы не сочли возможным вернуть им некоторую часть культовых сооружений, уже в следующем поколении о Римской церкви французы вспоминали бы как об иностранной диковинке.

– Бог этого не простит.

– Вы в курсе, к чему привела негибкая политика литовских епископов? Теперь в княжестве две церкви – православная и униатская, тоже подчиняющаяся Московской патриархии. Никто не удивится, если через 50-100 лет различия между ними пропадут. То же самое на правобережной Украине, где взяли власть царские казаки. Я – поляк, и осознаю историческую роль католической веры для нашего народа, хотя сам принадлежу к единобожникам. Поэтому даю уникальную возможность сохранить церковь в неприкосновенности. Условие единственное: запретить критику власти и поддержку шляхты.

Кардинал поднялся, прошаркал к стрельчатому окошку, постоял, вернулся за стол.

– Любая сделка с диаволом неизбежно обрекает душу на страдания в геенне огненной. Наша паства не отвернется от истинной веры. Все, погибшие в борьбе с вами, антихристами, обретут вечное блаженство как великомученики. Мой окончательный ответ – нет.

«Спасибо тебе, Господи, за ниспослание твердости духа перед лицом посланца Сатаны», – подумал Казимир Чарнецкий.

«Упертый старый фанатик», – заключил Ольгерт и связался с Джонсом.

25. Земля – 2. 2.09.1672. Зеландия

Замок Кронборг на северо-западной оконечности датского острова Зеландия известен миру под именем Эльсинор благодаря великому Уильяму Шекспиру, поместившему сюда действие трагедии «Гамлет». На самом деле, Эльсинор – это искаженное Шекспиром наименование города Хельсинборг, расположенного неподалеку от замка. Где-то в недрах Кронборга дремлет легендарный принц-рыцарь Ожье Датчанин, персонаж «Песни о Роланде», который в трудную для страны минуту поднимется и сразит врагов Дании.

Со стен замка виден шведский берег, в этом месте ширина пролива Эресунн между Данией и Швецией составляет всего четыре километра. Но почему-то только в датскую казну попадал зундский налог от прохождения судами через пролив. Эта историческая несправедливость стала одной из причин крушения маленького, но жадного государства. Спустя 72 года после написания «Гамлета» и 56 лет после смерти великого драматурга здесь подходил к концу последний акт длинной пьесы под названием «История Датского королевства».