Денис Шабалов - Без права на ошибку

– Сквозь бетон может не пробиться! Выйду на крышу – отзвонюсь!

– Принял.

Теперь есть время, чтоб неспешно осмотреться и найти выход. Серега, отстреливаясь, уходил вверх, на крышу водонапорки, и уводил за собой штурмовиков. До поры до времени они не в курсе, сколько человек им противостоит. Все внимание туда, по залу шарить пока не будут.

Добрынин стянул шлем, закрепил его на рюкзаке, проверил снарягу, чтоб не потерять в воде, упаковал в водонепроницаемое отделение рюкзака дозиметр – единственный прибор, которому скупывание грозило неприятностями. Глянул мельком в окошко – фон был чуть выше нормы. На всякий случай глотнул новомодного средства Ботаника. Надел маску, подышал, вентилируя легкие, сунул загубник баллона в рот и, сделав несколько шагов вниз по лестнице, погрузился в воду.

Здесь было мутно и холодно. Голова и часть шеи сразу же замерзли – мартовская вода была, может, чуть выше ноля. Дальше холод пока не проник – костюм неплохо держал температуру – но и того, что испытал Добрынин, ему вполне хватило. Холодно, бля! Надеть бы шлем, и холод уйдет! Но вот только дыхание через баллон станет тогда невозможным…

Костюм обладал легкой положительной плавучестью, это он выяснил уже давненько, когда в одном из выходов пришлось лезть в Суру. Присутствие же снаряги работало как груз на аквалангисте, мягко тянуло вниз. Но стоило взмахнуть руками, отталкиваясь от воды, и погружение тут же сменялось подъемом.

Подсвечивая фонарем, луч которого пробивал хорошо если пару метров водной толщи, он осмотрел сначала ближайшую стену, от поверхности до самого дна. Сплошной бетон, ни единой щели. Стена, примыкающая слева, тоже ничего не дала. Перейдя к третьей, Добрынин сделал первый вдох из баллона. Сколько там Ювелир говорил? Пятьдесят вдохов? Ладно. Но чьих? Обычного человека, или здорового тренированного мужика, у которого объем легких в полтора-два раза больше? Надо пореже вдыхать. Хотя смысл? Если его не убьет отсутствие воздуха, так запросто отправит на тот свет температура. Уже сейчас затылок немилосердно ломило от ледяной воды, тянуло поскорее всплыть, растереть лысину, чтоб избавиться ломоты – но Добрынин упрямо продолжал шарить руками по бетону. Третья стена – снова пусто. Перед четвертой он все же всплыл ненадолго, сообразив, что лучше подышать на поверхности, чем тратить драгоценный воздух из баллона. Прислушался: стрельба над головой смолкла и теперь звучала как-то глухо, в отдалении – это Ювелир, поднимаясь все выше и выше, продолжал отбиваться от штурмовиков. Однако теперь в машинном зале слышались крики, топот, прочий шум, который возникает во время суматохи…

– Подсобки! Подсобки проверь! – орал кто-то.

– Насосы повреждены!

– Что с подачей?!..

– Акваланги на месте?!..

– Воду на пробы, в химлабораторию, срочно!..

– Осмотреть машинный зал! За агрегатами внимательнее!

Добрынин, сделав неколько вдохов, потер лысину, пытаясь разогнать кровь, глотнул воздуха и снова погрузился в воду. Уже вспомнили про акваланги… Кто это там такой сильно дотошный? Нужно было ускоряться. Найти дыру во что бы то ни стало!

Обследовав последнюю стену, он убедился, что отверстий и дыр нет и в ней. Оставался последний вариант – пол. Всплывать не стал, время уже поджимало. Нажав на кнопку и получив новую порцию живительного, опустился глубже, по диагонали двинулся над полом, подсвечивая фонарем и почти уткнувшись носом в бетон. И, не пройдя даже трех метров, уперся в решетчатый люк. А за ним в свете фонаря виднелось покрытое илом и водорослями речное дно.

Сил сразу же прибавилось! Люк, скорее всего, служил для тех же целей, что и выход на крышу – для обслуживания самого здания станции, ремонта, ревизии! И он не запирался – видимо, в целях техники безопасности, для возможности экстренного подъема. На руку!

Подняв решетку, Добрынин протиснулся в квадратный проем и что было сил заработал ногами. Широкие подошвы ботинок неплохо работали не только на болоте, но и под водой. Не ласты, конечно, но гораздо лучше голых пяток. Как заправский аквалангист раздвигая толщу воды, он параллельно дну двинулся вперед. Глянул вверх – на фоне бледно-серой поверхности огромным квадратом выделялся силуэт станции. И сориентировавшись по нему, Данил взял курс на противоположный берег.

К тому моменту, как дно заметно пошло вверх, он израсходовал почти весь воздух. Дышать стало труднее, теперь приходилось прилагать немалые усилия, чтоб вытянуть из баллона новую порцию. Последний вдох дался совсем тяжело – но дно уже неуклонно поднималось к поверхности, и вокруг с каждым гребком становилось все светлее. Выплыв практически у самого берега, он не стал подниматься на ноги, чтоб не дай бог не демаскировать себя, а словно крокодил прополз на пузе и вломился в густой тростник у самой воды.

После непривычной нагрузки тянуло завалиться минут на десять и хоть немного отдохнуть, однако идти на поводу у организма Данил не стал. В воде он сидел полчаса, не меньше, и переохлаждение грозило серьезными последствиями. Даже если это только голова. Вернее даже – тем более, если это голова. Стащив со спины рюкзак, Добрынин нырнул в основное отделение и вытянул наружу упакованный комплект белья. Распотрошил целлофановый мешок, достал – такое восхитительно-сухое, шершавое, приятное на ощупь! – жестко, до красна растер кожу. Протер внутренности шлема, пытаясь максимально собрать воду, сразу же нахлобучил его на голову. И только после этого высунулся из тростника, пытаясь определить, где же он оказался.

Течением его снесло под мост, метров на триста ниже водозабора. Отсюда было видно, как суетятся вокруг станции фигурки, ползает техника, бегают солдатики… Добрынин вытащил из рюкзака бинокль, протер и его – но помогло мало, мокрое белье больше не брало воду. Ладно, и так сойдет… Приник к окулярам, пытаясь разобрать подробности – и взгляд его буквально притянули к себе две черные мускулистые фигуры, удерживающие на весу распятое тело человека. Голый до пят, он вяло шевелился, мотая головой… Лицо – сплошь разбитый лиловый синяк, правый глаз отсутствует, на теле кровавые потеки и множество мелких порезов… Быстро работают, суки. Человек дергался, но вырваться из железных лап боевых скафандров не мог. Это был Ювелир.

Данил закрыл глаза и медленно, с чувством, выругался. Операция была не просто провалена – она была провалена с треском, с кровью и невосполнимыми потерями. И Денис и Сергей – они состояли в ДШГ с самого начала и давно уже стали не рядовыми ее бойцами, которых можно обозначить обезличенным словосочетанием «личный состав» – но боевыми товарищами. Своими. Впрочем, как и каждый из тех, кто ждал сейчас в степи. Серега расскажет все. А рассказав – подвергнет угрозе остальных. И участь его после этого будет незавидна. Все просто. Размен. Жизнь одного на жизни многих. И в этом – его командирская прямая обязанность, решать, кто может жить, а кто должен умереть. Нужно было сделать то же самое, что Добрынин сделал когда-то для Арийца. Что ж… Привычно. Не первый уже раз.