Игорь Николаев - Железный ветер [Весь цикл в одном томе]

Черновский вздохнул, вновь откашлялся и посмотрел прямо в глаза Константину.

– Ваше Величество, – четко и твердо произнес ученый. – Что говорит разведка относительно вражеских перемещений? Как обстоят дела с работой портала в Атлантике? Что показывают гравиметрические станции?

Константин помолчал, хмуря брови.

– Двадцать… Нет… – Монарх посмотрел на механорганизатор. – Двадцать два часа назад противник вновь открыл переход. Мы думали, это плановый перенос на спаде активности, но машина… этот «дифазер»… судя по гравиметрическим замерам, он работает на пике возможностей и без перерыва. Гидроакустические полосы, и те, что еще остались у нас, и американские фиксируют десятки кораблей. Данные уточняются. Мы атаковали вражеские коммуникации с помощью новых бомбардировщиков и… потеряли их все. Через пять часов должно начаться чрезвычайное совещание армейского руководства, будем решать, что происходит и как поступить далее.

– Я так и думал… – Черновский обхватил руками гудящую от усталости и недосыпа голову.

Радюкин так и думал, и этого боялся. Он отметил, что во вражеском эфире слишком много новостных и развлекательных передач, проникнутых мистическими мотивами.

– Общая тональность… – Профессор откинул голову назад и прищурился, вспоминая цитату. – «Мир посылает новые испытания, но сами боги дают нам возможность преодолеть их и сделать еще шаг на пути к совершенству».

В кабинете повисло молчание, тяжелое, мрачное, страшное. И первым его нарушил Терентьев.

– Военная экспедиция за трофеями превращается в завоевательный поход?

Черновский вновь потер виски и только после этого ответил:

– Скорее всего. Для нас естественным действием было бы прекращение войны и борьба с последствиями. Для них… Если уже нельзя ничего исправить, то следует наплевать на последствия, разогнать «дифазер» на полную мощность и начать полноценную экспансию, бросив свой деградирующий мир и весь расово-неполноценный балласт.

– Новая война… – произнес Константин.

– Нет, – жестко сказал Терентьев. – Раньше была забава. Настоящая война только начинается, и в ней будет только один победитель.

– Бог мой… – прошептал Константин. – Мы только решили, что самое страшное позади… Что же нам делать…

– Ваше Величество, – с необычной жесткостью проговорил Иван. – Прекратите играть в утомленного жизнью царя.

Константин взглянул на него с недоуменным видом, словно сомневаясь – не стал ли он жертвой слухового обмана. Профессор Черновский побагровел, как будто не в силах выдохнуть.

– Вам не послышалось. Хватит изображать утомленного тяготами войны царя, – повторил Иван, глядя прямо в глаза монарха.

– Не забывайся! – рыкнул вышедший из ступора Константин, поднимаясь над столом. В это мгновение он был похож на страшного, рассвирепевшего льва – большой, с длинной гривой волос, подернутых сединой. У всех, кто видел эту сцену, на мгновение остановилось дыхание.

– Я себя помню! – рявкнул Иван, также вставая. Мужчины возвышались друг против друга, склонившись по разные стороны стола, уперев кулаки в блестящее стекло. – А вот вы, ваше величество, – теперь титулование прозвучало с отчетливо малой буквы. – Так до сих пор и не поняли, что у вас впереди!

– Это война! – Терентьев бросал слово за словом в лицо растерявшегося императора, с бешеной страстью и убежденностью, так, словно опять оказался в промерзших окопах севернее Сталинграда, вновь готовый идти в самоубийственную атаку. – Такой у вас не было никогда, товарищ монарх! И враг не даст вам отдыха, возможности отойти и перевести дух! Я говорил, но вы не вняли! Я объяснял, но вы были глухи, все вы!

Иван со злостью грохнул кулаком в столешницу.

– Мы там, в СССР, потеряли весь запад страны, пятьдесят миллионов населения, оставшегося на оккупированных территориях, сотни заводов, но продолжили сражаться! Мы голодали, замерзали, поднимали заводы в голой мерзлой степи, без стен и крыш! Нас били, но мы поднимались и не жалели себя – ах, какие ужасные у нас враги, ах, как тяжело дается нам мобилизация, ах, нам нечего есть и подумайте только – поднялись цены на деликатесы! Поэтому и только поэтому через четыре года мы с боем вошли в Берлин и воткнули красный флаг во вражью жопу!

Терентьев, покрасневший как рак, впечатал в стекло два кулака, словно забивая слова, как молотком.

– Да, все мы смертельно устанем и скорее всего сдохнем! Потому что у нас не будет возможности отдыхать, отсыпаться и лечиться! И такую жизнь мы все будем вести год за годом, потому что мы, черт побери, слабее! Понимаете? Слабее!!! Если они решились на полное вторжение, против нас встанут миллионы – миллионы! – безумцев, которые умеют сражаться, которые живут смертью и разрушением и которым нечего терять! И у них почти наверняка будет атомное оружие. Их нельзя напугать, нельзя просить или умолять, их можно только убить, всех без исключения! И раз за разом они будут нас бить, а нам придется снова и снова подниматься, и учиться в проигранных боях, и снова падать, потому что нельзя зараз научиться тому, что они постигали десятилетиями!

Иван резко осекся, словно из него внезапно выпустили весь воздух и, обессиленный, осел на стул, безвольно уронив руки на стол.

– Я видел одну войну, видел и пережил, – почти прошептал он. – Она отняла у меня все, но я вынес. Делал что мог для победы и дожил до нее. Что ж, вынесу и другую, если теперь здесь мой дом… Но не с тряпкой во главе страны! – почти заорал он, в третий раз ударив по столу. – Ты же император, черт побери!

Неприятный хруст разнесся по кабинету, длинная извилистая трещина, толщиной не шире волоса, прозмеилась от руки Терентьева прямо к Константину, словно указуя на него черным зигзагом.

В тишине было слышно, как едва заметно выдохнул Чернышевский.

– Страшный путь, – неожиданно произнес Константин.

– Это путь войны, – сказал Терентьев.

Монарх помолчал.

– Все, что только что было сказано здесь, останется в этом кабинете, – неожиданно произнес он. – Тот, кто промолвит хоть полслова, пусть даже через много лет, поплатится за это жизнью. Это понятно?

Константин буквально пронзил Терентьева холодным взглядом, и попаданец кивнул, чувствуя, как на лбу выступили бисеринки пота.

– Хорошо. Скоро начнется встреча с армейской верхушкой. – Голос императора вновь был спокоен, а взгляд бесстрастен. – Я расширяю его до большого совещания военно-экономического руководства страны. «Бюро» также должно на нем присутствовать. Сейчас я желаю выслушать, что вы порекомендуете. Кратко, в двух словах.

– У нас есть целый пакет предложений, – проговорил Черновский. – Главным образом по тотальной мобилизации и милитаризации экономики. По бронетехнике и иным вопросам. К сожалению, у нас было очень мало ресурсов для полноценной работы, но, насколько мне известно, аналогичной работой больше никто в таком ключе не занимался. Через четверть часа я смогу представить вам материалы.