Игорь Николаев - Железный ветер [Весь цикл в одном томе]

По близлежащей дороге, нещадно пыля, проследовала короткая вереница паромобилей, еще довоенной постройки. В сравнении с мобилизационными машинами военной поры, паровые старички казались чопорно элегантными и архаичными. Где-то в стороне звякал металл – наверное, перебирали и мыли медицинские инструменты. За близлежащей палаткой кто-то в голос распекал нерадивых санитаров, беззлобно, но с душой и множеством образных сравнений.

Александр прислонился к столбу с громкоговорителем, чувствуя, как гудят уставшие ноги. Ничего не хотелось, даже идти в свой родной фургончик, где можно было немного поспать. Стоять бы так, чувствуя плечом твердое, чуть теплое дерево столба, и думать о том, что день прожит не напрасно, а даже с большой пользой.

Мимо проследовал главврач, в сопровождении двух шкафоподобных санитаров, такие обычно служат в психиатрических клиниках. Вид у врача был одновременно безумный и залихватски-бесшабашный, санитары глядели мрачно, но также решительно.

Ай да медикус, подумал Александр, провожая его взглядом. Похоже, решил действовать, не откладывая в долгий ящик. Хорошо! Кузина императора непременно пожалуется, но пока жалоба пробежит инстанции, даже коротенькие, да пока выяснятся обстоятельства…

– Здравствуйте, Александр, – негромко произнес за спиной знакомый голос.

Консультант выпрямился, отклеившись от столба, и с безмерным удивлением узнал Анну Лесницкую. Другой костюм, куда более утилитарный и подходящий обстановке, волосы, собранные в простой пучок на затылке, все тот же прозрачный чемоданчик с бумагами.

И все тот же смеющийся взгляд, полный загадочной и добродушной иронии.

– Здравствуйте, – пробормотал он, чувствуя, как румянец неудержимо заливает лицо. Александр понадеялся, что сумерки скроют краску.

– Вы не слишком ответственны, господин хирург-консультант, – сообщила женщина очень строгим тоном, но с веселыми крошечными чертиками, прыгающими в уголках глаз. – Когда мы расставались, вы обещали закончить увлекательное повествование об африканских приключениях. Но теперь я вынуждена искать вас. Как не по-джентльменски! – укорила она.

– Простите, – лихорадочно оправдывался хирург. – Я искал вас. Даже писал…

– Даже писали… – протянула она со скорбным и чуточку насмешливым видом, словно показывая, как жалко и нелепо выглядит оговорка «даже».

– Да, я писал, но мне пришлось адресовать на почтовый ящик учреждения, ведь вы не оставили своего, – заторопился Александр. Он словно раздвоился. Одна половина трезво нашептывала на ухо, что он ведет себя как мальчишка, совершенно не по-взрослому. Но другая испытывала невероятную радость от самого факта встречи и решительно отметала все сопутствующее. Поволоцкий никогда еще не чувствовал себя так странно и необычно в присутствии женщины – как будто вдохнул эфир и упивался летящим восторгом эйфории, но при этом сохраняя умеренно здравый рассудок и память.

– Это сомнительное оправдание, – все так же строго констатировала Анна. Она улыбнулась и на мгновение стала похожа на юную смеющуюся гимназистку. – Но, пожалуй, я вас прощу. В счет будущих заслуг.

Александр легко, с неожиданным изяществом опустился на колено и искренне пообещал:

– Я оправдаю ваше доверие.

Еще в юности Поволоцкий прочел серьезное американское исследование о влиянии психического состояния на физиологию. Там, в числе прочего, был практический пример некой дамы, которая чувствовала себя совершенно разбитой и изможденной после долгого рабочего дня в конторе. Но, будучи приглашенной подругами на танцы, вселилась до упаду полночи, без тени усталости. Примерно так же себя чувствовал консультант – легко, весело, с невероятным приливом чувств и эмоций. Как много лет назад, когда настоящая жизнь только начиналась, и весь мир лежал перед юным хирургом.

В прифронтовой зоне не так уж много развлечений, но Александру и Анне хватало просто прогулки в обществе друг друга, неспешной и душевной. И разговора, обо всем сразу и ни о чем конкретно.

– Да, есть одна вещь… – Лесницкая внезапно посмурнела, как будто разрываясь между необходимостью сообщить нерадостную весть и нежеланием омрачать вечер.

– Говори…те, – Поволоцкий в последнюю секунду вспомнил, что это всего лишь вторая встреча и переход на «ты» был бы неуместен.

Анна вздохнула, с неподдельной грустью.

– Юдин умер.

Несколько шагов они прошли в молчании, медик пытался осознать новость, но никак не получалось. Юдин не мог умереть, он просто был, всегда и неизменно, как живое воплощение медицины, строгой, но милосердной. Он не мог умереть, как не может умереть наука о лечении.

– До вас еще не дошли новости. Я так и думала… Он консультировал, оперировал, почти двое суток. Там была диверсия. Крушение поезда с призывниками. Потом передал раненого ассистенту и сказал, что немного посидит в сторонке, отдохнет… Операция была тяжелая, все увлечены процессом. А когда закончили и обратились к Сергею Сергеевичу… Уже все. Мне говорили, Вишневский плакал. Говорил, что только-только примирились и начали двигать науку вместе…

– Да, вот так и уходят титаны, – получилось немного напыщенно, но Поволоцкий не нашел иных слов, потому что все именно так и было.

Анна промолчала, легко ступая по высокой траве.

– Знаете, я как-то открыл его «Размышления хирурга» [67] «Размышления хирурга» – книга удивительной красоты, писавшаяся в трагических обстоятельствах. Очень рекомендую ее прочесть. – А. Поволоцкий . – и удивился, как легко и непринужденно автор пишет о древнегреческих поэтах, – но почему он раз за разом призывает читателя претерпеть невзгоды и сохранять бодрость? Потом уже узнал, что именно эту главу он набросал, когда был на затонувшем лихтере-«ныряльщике». И я тогда подумал – каково было писать эти спокойные строки одному, при аварийном освещении, рядом с трупом, в отсеке, который понемногу подтапливало?..

– Примите его эстафету, – очень серьезно и совсем не по-женски посоветовала Анна. – И несите далее, как бы тяжело ни было.

– Да, – согласился Поволоцкий. – Куда мы денемся… Все, что я мог подготовить, я подготовил. Пойдет поток раненых, я буду работать, пока не свалюсь, потом умоюсь холодной водой, уколюсь кофеином и буду работать дальше. Когда проснется дракон…

– Дракон? – не поняла спутница, и медик осознал, что проговорил мысли вслух.

– Да, дракон, – нехотя пояснил он. – Мне так представляется образ будущей битвы. Там, дальше, дремлет дракон. Сейчас он только возится и похрапывает во сне, но скоро проснется и потребует жрать… А нам, на хирургические столы, повезут недоеденных…

– Поэтично, – произнесла Анна, поежившись. – И страшно.