Иннокентий Соколов - Ленинград-28 [СИ]

Что-то было не так. Сам факт присутствия Панюшина на спецобъекте, да еще в компании спецотряда осназа наводил на определенные размышления. Ослепленный догадкой Панюшин чуть было не остановился, но, вовремя сообразив, постарался скрыть секундное замешательство.

— Ты там чего? — раздался сзади голос командира.

Профессионал — с уважением подумал Юрий. Жалко только, что мудаком Козулин был тоже профессиональным.

— Двигайся, давай… — почувствовал неладное Козулин. От Панюшина можно было ожидать чего угодно, поэтому лишняя осторожность не мешала.

По мере продвижения отряда лаз сужался, стали появляться узкие ответвления одинакового диаметра. Отсчитав шестое, Юрий остановился.

— Здесь… — не совсем уверенно произнес он.

— Угу — промычал Козулин.

Трубу пробили быстро. Сказывалась приобретенная сноровка. Ничего нового — бетон, земля, шлак, кирпич, плитка, тесное помещение сортира.

Они ввалились внутрь, и Юрий наконец-то с удовольствием выпрямился в полный рост. В туалете воняло тухлятиной — в пожелтевших унитазах давно уже высохли гидрозатворы. От стен местами отстала плитка — возможно из-за сырости. Весь пол оказался усеян битым кафелем — Юрий попытался ступать бесшумно, но осколки хрустели под ногами.

— Да тише ты! — взъярился Козулин.

Юрий послушно застыл. Следовало соблюдать осторожность — они попали, наконец, на территорию спецобъекта.

Командир спецотряда сделал условный знак, и один из осназовцев (тот самый, что все время двигался первым), осторожно ступая, пробрался к выходу. Почти неслышно отворил дверь — выглянул. Постоял немного, изучая обстановку, затем махнул рукой — все в порядке, и скрылся в темноте.

— Пошли — скомандовал Козулин, и оставшиеся четверо бойцов один за другим выскользнули наружу.

Панюшин чуть замешкался у выхода. Козулин остался сзади — Юрка шеей чувствовал его дыхание.

— Что братан, очко играет? — спросил капитан.

— Есть немного…

Из темноты раздался еле слышный протяжный звук. Он царапнул нервы и затих, умирая в облупленном кафеле стен.

«Объект-4» встречал гостей.

В золотистом сиянии было хорошо — тепло и уютно. Там все казалось простым. Он делал что-то, теперь не вспомнить что, совершал, по-видимому, какие-то поступки, бывал в странных местах, теперь и не упомнить все. Там в сиянии, все было подчинено одному простому правилу — делай, что велят. Молча. И он молчал, поскольку сама мысль о том, что можно поступать иначе даже не закрадывалась в Панюшинский череп.

Сейчас он был предоставлен самому себе. Без денег, без документов. Вернее деньги были — старуха сунула однажды ворох мятых купюр мелкого достоинства. Так, на первый случай. Что было в сиянии, да и само сияние Юрка не помнил.

Каждый раз, возвращаясь назад, он восстанавливал свой путь по мгновениям, но все воспоминания начинались с простой деревянной скамьи в городском парке. Что еще? Ну, пение сверчка, да доносящийся смех молодой компании, гуляющей неподалеку. Да и не смех — так, скорее ржание.

Он вынырнул откуда-то (из темноты?) в качающийся круг света фонаря на столбе. Фонарь покачивался с тихим скрипом. Панюшин поднял голову — в свете электрического солнца сновала мошкара. Для них нагретая лампа была источником живительной силы — манила, влекла на погибель.

От скамьи уходила вдаль мощеная бетонными плитами аллея. Плиты лежали неровно, стыки между ними обильно поросли болотной травой. Вообще в парке было сыро и противно. Громко квакали лягушки, ветер доносил шум камыша.

Юрий встал и сделал первый шаг. На мгновение ему показалось, что сейчас он упадет лицом в раздолбанные бетонные плиты, но мир в его глазах, лишь на мгновение качнулся, чтобы встать на место.

Следующий шаг дался совсем легко. Юрий пошел по тропинке, чувствуя легкость движений. Ноги сами несли прочь отсюда. От прохожих Панюшин узнал, что находится в Славянске. Это название он слышал впервые.

Юрий был готов поклясться на чем угодно, что никогда раньше не был в этом городишке. Почему-то Панюшин с первых минут возненавидел его. Город отвечал взаимностью. Он показывал свои улицы, словно дразня — ну как тебе, Юрок, все знакомо?

Двойственность ощущений убивала Юрку. Ему хотелось кричать от страха. Он никогда, (слышите?) никогда не был в этом городе раньше. Но отчего все так знакомо? Вон там, справа, окажется автобусная остановка. Чуть дальше развилка.

Кто бы сомневался…

Все было так, как подсказывали воспоминания, которых и быть не могло. Панюшин брел по улицам, прижимая ладони к вискам. В голове звенела ошеломляющая пустота. Мысли были — но первые, робкие, они словно примеривались к новому месту, где им отныне придется жить.

Даже потом, когда Юрий обнаружил в себе удивительную способность возвращать прошлое, вертеть его так и сяк перед мысленным взором, даже тогда картинка замирала, чтобы показать то единственное, что было в начале — качающееся пятно света да разбитые бетонные плиты аллеи. Ну, еще неприличное слово, которое кто-то заботливо вырезал умелой рукой на деревянной спинке скамьи.

В отделе кадров, куда Панюшин пришел за информацией, его встретили с прохладцей. Как оказалось, устроили Юрку под честное слово, причем со слов начальницы отдела оформлялся он самостоятельно, без чьей либо помощи. Услышанное повергало в оторопь — Панюшин словно родился на той треклятой скамье.

В паспортном столе ему выдали временное удостоверение личности — обычную бумажку с синей печатью. Ее можно было сложить, чтобы поддержать иллюзию настоящего документа, но все равно бумаженция казалась филькиной грамотой. Как туманно объяснили Панюшину — из-за отсутствия бланков, придется довольствоваться тем, что есть. И вообще, по-хорошему нужно еще разобраться, кто он такой. Может быть проходимец вовсе, или даже скрывающийся преступник?

В словах служащих скрывался вполне ясный намек — на этом Панюшин решил временно приостановить поиски. Не хватало еще влипнуть в какую-нибудь историю. Куда безопаснее было дразнить старую самогонщицу, задавая, казалось бы, безобидные вопросы. Ловить хозяйку мазанки на мелочах оказалось проще простого — старуха путалась в воспоминаниях, словно ребенок, собирающий кусочки мозаики. Юрий даже начал находить в этом особое удовольствие. Под его пристальным взглядом, старая карга начинала сбиваться, называла неверные фамилии, тут же пыталась ввернуть новые, но Юрий не верил. Так бы и жил он дальше, пребывая в этом новом странном мире, вот только мир не стоял на месте.

— Что там? — пролаял в рацию Козулин.

В динамике еле слышно хрипнуло. Козявка выругался.

— Командир — протиснул голову в дверь один из бойцов — рации сдохли…