Николай Инодин - Zαδница Василиска

– Командир, это… тут идейка одна есть… – Бакалдин задавил в себе желание послать трофейщика подальше и начал слушать. Не все обязанности командира приятны, да.

– Последнее время трофеев у нас так много, шо совсем нет, командир. Может, того… Транспорты подбитые изымать? Типа, вещественные доказательства, а, командир? – Сёма с надеждой заглянул Бакалдину в глаза. – Ремонтники с трёх-четырёх спаленных один рабочий сварганят, и запцацки продадим, у меня тут уже спрашивали, а?

– Семён, напомни мне, за что нам местные платят? Какого хрена нас вообще на эту планету занесло?

Трофейщик скривился, как от зубной боли:

– Командир, ну и шо нам с тех денег обламывается? Двойной оклад содержания? А тут живые ж деньги предлагают!

Потапу захотелось вымыть руки. Вот вроде ушами слушал, а чувство такое, будто ладони замарал.

– За идею спасибо, Семён. Вижу, заботишься о батальоне, думаешь. Как найдёшь идею, как заработать, чтобы местных не грабить, сразу ко мне. А пока посидим на окладе. За харчи ведь не платим да, Сёма?

– Понял, командир, – кивнул трофейщик, пятясь, – чуйка у паразита отменная.

Потап козырнул, развернулся и быстрым шагом начал подниматься на холм, подальше от пронырливого подчинённого. Всё настроение обосрал, скотина.

На самой верхушке холма имеется камень. Не шибко большой – с табуретку размером. Или чуть больше. Сидеть удобно. Потап старательно смахнул с пятнистой поверхности всякую насекомую мелочь и уселся. Здесь местные пасут скот, трава больше, чем на полметра, вырасти не успевает. Можно бездумно сидеть, оглядывая окрестности. Красивое у Мерседес поместье. И озеро классное. Всякие хозяйственные и промышленные сооружения от взгляда укрыты, а ведь здесь этого добра – как в приличном городке, если не больше. Неспроста здесь их батальон поставили, хозяйство госпожи Кабрера и Феррер здесь вроде столицы, половина транспортных маршрутов на него завязаны.

Потап глянул на белый дом с колоннами, но вместо него вдруг представил экран такблока с отметками последних налётов. Прикрыл глаза, прокручивая в памяти донесения подчинённых…

– Твою ж мать, – Потап ударил себя кулаком по колену и вскочил на ноги. – Просто же всё, как…

Ротмистр рванулся было к штабу, но после нескольких шагов остановился, привёл форму в порядок, сделал глубокий вдох и продолжил движение не торопясь.

Следующие две недели Потап старательно делал то, к чему его подталкивал противник – всё дальше выводил свои силы к границам зоны ответственности. Со стороны казалось – так и должно быть, в результате нескольких стычек противник понёс потери, причём серьёзные. То, что погибшие все как один имели смуглую кожу и были местными уроженцами, отметили не все. А то, что в результате всей этой чехарды у противника появилась возможность прорваться в одно красивое поместье на берегу тихого озера, кроме Потапа не понял никто. Даже компьютеры. Тот, кто планировал операции, сидя в сельве, был чертовски умён. И не жалел местных, совсем. В его планах оказался единственный изъян – Потап просто чуял его замыслы с тех пор, как осознал цель. До конца не мог лишь понять – зачем это делается? Потери крузчиков уже превысили возможный ущерб от уничтожения хозяйства Мерседес, а если учесть, что таких хозяйств на Орделле – тысячи… Да и уничтожить комплекс теми силами, которые можно провести незаметно, чёрта с два получится. Впрочем, мотивы противника можно будет уточнить и позже. С утра атаки на границе сельвы и пампы настолько участились, что боевые группы стали опаздывать к участкам прорывов – худо-бедно помогали два звена коптеров, мечущихся от одной цели к другой, но летунам требуется время на обслуживание машин. Ночью группы нужно будет усилить.

Потап на прощание обнял хозяйку, забрался в танк и увёл в сумерки штабное звено – свой последний резерв. В поместье остались немногочисленные тыловики и связисты – ремонтников, оружейников и прочие силы обеспечения Потап переместил к боевым группам ещё раньше.

Отведя своих бойцов на пару десятков километров, Бакалдин условным жестом остановил колонну и собрал бойцов вокруг себя – вживую, без машин и брони. Подсвечивая фонариком, на бумажной карте поставил задачу, объяснил, почему до начала стычки требуется отключить обмен данными и связь с батальонным такблоком, и, по широкой дуге обойдя озеро, вывел бойцов почти к самому поместью.

Приглушив реакторы и активные системы поиска, танки и бойцы поддержки застыли почти у самой границы пастбищ. Время шло, и червяк сомнения всё сильнее терзал Потапа. До рассвета осталось всего ничего, часа три, а враг до сих пор никак себя не проявил.

Совсем загрызть себя Потап не успел – мигнула иконка связи, на вспомогательный экран пошла картинка. Враг всё-таки пришёл. Вот только понимать его Потап перестал совсем. Смотрел, как по лощине к озеру осторожно движется одиночный «Лухс», и судорожно перебирал воможные варианты. Приманка? Передовой дозор? Но за одиночным танком не появился никто.

Хрен с ним, решил Потап, сформировал задачу бойцам и выбросил команду в эфир. Противник замер, затем дёрнулся в сторону, но опоздал. Его обложили дугой, отрезая от озера и поместья, погнали в пампу, на замерший в высокой траве «Тетрис».

Немец – а на танках воевали только они – умело маневрировал, уклоняясь от импульсов, его защита сбила с курса несколько ракет. Потап старательно прицелился в узел крепления ходовых опор, чуть выждал, позволяя врагу подойти ближе, и ударил лазерами. Ему очень хотелось поговорить с тем, кто сидел в танке. В этот момент за «Лухсом» грохнул взрыв – тяжёлая ракета почти достала немца. Лёгкий танк начал заваливаться вперёд, выставив манипуляторы. Залп Потапа вскрыл броню на полметра выше, чем ему хотелось, пробил пилотскую капсулу и вывел из строя механизм катапультирования. Подбитая машина полетела кувырком. Несколько ударов сердца, и вокруг неё собираются бойцы поддержки.

– Командир, она хочет тебя видеть.

Потап слезает с подбитого танка, на ходу пытаясь вытереть о влагозащитную ткань комбинезона вспотевшие руки. Подходит к лежащей на плащ-накидке немке. Плотно сложенная девица, вторичные половые хорошо заметны даже через водительский комбез. Ещё недавно – высокая. Ноги до колен Потап ей ампутировал. Слипшиеся под шлемом волосы очень светлые – это видно даже в обманчивом свете фонарей. Лицо не слишком правильное, но, наверно, симпатичное, сейчас покрыто пятнами копоти. Увидев Потапа, приподнимается, упираясь локтями в землю.

– Лежите спокойно, – немецким Потап с детства владеет в совершенстве. – У вас будет достаточно времени, чтобы поговорить. С врачами и офицерами разведки.