Константин Седов - Лес проснулся [СИ. Оптимизированная обложка]

Запрыгнув обратно за дерево, я мысленно материл древний пистолет. Сумасшедше колотилось сердце.

Прислонившись спиной к дереву, сполз на землю и краем глаза выглянул.

Лакки смотрел в мою сторону без настороженности, с легким любопытством. Он что-то слышал или видел, но не понял, что.

Единственный плюс — боль опять прошла. Адреналин.

Осторожно оттянул затвор, поймал выскочивший патрон, вставил обратно в магазин. Если будет еще одна осечка, мне конец. Мозг с невероятной скоростью просчитывал варианты. Может выстрелить издалека, полностью не высовываясь? Если сработают патроны, то троих я выведу из боя. Дальше в лес. Остальных пятерых, что бросятся за мной, запутать, разделить, а потом по одному кончить. Они здесь хоть и давно освоились, все же по сути гражданские, пусть и взявшие оружие и получившие некоторый опыт…

Нет. Пятеро с автоматами. И лес знают, в отличие от меня. Наш лагерь нашли и зачистили вполне профессионально.

Все-таки сейчас. Руки дрожат.

До первого духа менее пяти метров.

Я вынырнул из-за дерева.

Хоть и собирался стрелять в торс, первый выстрел руки автоматически произвели под кепку. «Lucky» не успев ни встать, ни полностью повернуться уронил голову с дыркой во лбу.

Сделав быстрый шаг вперед и в сторону, еще дважды выстрелил. Я всегда неплохо стрелял. Отец учил с самого детства. И из винтовки, и из пистолета. В армии навыки улучшили, и я считался лучшим стрелком в дивизии. Говорю без хвастовства. Над кроватью в казарме у меня висели вымпелы победителя по стрельбе с армейских соревнований в Ростове, Пскове и Омске. Меня даже в снайперы чуть не определили. Помешало, то, что руководству 109-ой требовался такой стрелок, как я, и для отчета, и для дела. Поэтому при распределении я сразу, с тумбочки суворовского, ушел в космодестантники, и даже не марксманом, а сапером-разведчиком. Они просто были нужнее.

Оставшиеся две пули ушли точно в цель. Один дух упал сразу, второй с остекленевшими глазами покачнулся и пытался снять автомат с плеча. Вместе с ним и упал в траву.

В ленивой тишине поляны выстрелы прозвучали оглушительно и на долю мгновения ошеломили хунхузов.

Я отбросил пистолет и спринтерским рывком летел к мертвому «Lucky». Схватил автомат из-под его руки…

Оружейный ремень застрял под трупом.

Пятеро духов вскакивали со своих мест, хватали и поворачивали в мою сторону автоматы.

Я рухнул на колено, вскинул, нежелающий подняться выше живота, автомат убитого и короткими, по два патрона, тихими очередями автомата с глушителем, свалил еще троих. И тут в автомате кончились патроны, а мне в голову прилетела пуля.

Кто этих придурков воевать учил?!! В штурмовой винтовке всегда должен быть полный магазин! Полный!!! А не семь патронов!

Пуля задела правый висок по касательной и отрикошетила в сторону. Голова дернулась, кожу обожгло, я полетел на землю. Над головой продолжали лететь пули.

Я вскочил как Ванька-встанька, в метре от себя увидел целящегося духа и вздрогнул, когда вместо выстрела его автомат сказал «клик».

Нет, им точно надо пройти «курс молодого бойца». После боя в лагере они не заменили магазины. Первый урок курса я решил преподать прямо сейчас. Первый и последний.

Выхватив «сангар» я кинулся на хунхуза с пустым автоматом. Он, не сводя с меня, круглых, как блюдца глаз, поочередно нажимал курок и дергал затвор. С каждым лязгом вскрикивал, быстро и тяжело дыша.

Я поднял руку с ножом, целя ему в глаз, он рефлекторно закрылся автоматом и получил клинок в открывшееся правое подреберье. Умер сразу и пока я вытягивал из раны нож, мне прилетела вторая пуля. В плечо.

Боль я не почувствовал, просто крепкий тычок, но этот тычок опрокинул меня назад на один из трупов. Я хватался за землю, за труп, за заросшие мхом и грибами корни деревьев, между которыми упал. Начал вставать, но «труп» вдруг схватил меня за рубашку и за волосы, и потянул к себе.

Я вырывался, но оказавшийся живым хунхуз, один из тех, кого я срезал автоматной очередью, навалился на меня, тянулся к горлу и что-то мычал. Я пытался ударить его ножом, но нас плотно прижало друг к другу, и я никак не мог развернуть руку для удара.

Тихая стрельба наверху прекратилась, но ненадолго. Через мгновение, последний из оставшихся на ногах духов появился над нами и вскинул автомат.

Я взвалил на себя хунхуза, вцепившегося мне в горло и почувствовал, как он задергался под выстрелами. Но калибр 8.6x70, как уже говорилось, был выбран, чтобы пробивать бронежилеты, поэтому сквозь человеческое тело пули прошли легко, и я снова почувствовал тычки. Задрожала рука. Как ни странно, опять никакой боли и конечности не онемели.

Стрельба прекратилась. То ли последний оставшийся в живых хунхуз ужаснулся, что своего подстрелил, то ли посчитал дело сделанным. То ли и у этого дебила до кучи, патроны кончились.

Искать ответ я не стал, равно, как и дожидаться второй очереди. Скинул с себя труп и в лучших кинотрадициях метнул нож в противника.

Противнику обрызгало кровью лицо, которой был измазан нож. А сам клинок пролетел мимо. Мимо и криво. Короткая очередь, прошившая хунхуза на мне, попала в нож. Поэтому я и чувствовал тычки, дрожание руки, но остался жив.

Дух дернул головой, уклоняясь от ножа, вновь вскинул автомат, но я уже выпрыгивал на него, отвел ствол в сторону, выстрел ушел в землю рядом с ногой.

Мы покатились по земле. Боль в плече, куда попала пуля, не чувствовал, но двигать той рукой было сложнее. Хунхуз пытался высвободиться, изворачиваясь, развернулся в моих недружеских объятиях, но только облегчил задачу по собственному удушению. Я взял шею в замок и откинулся назад.

Дух выронил автомат, захрипел, заколотил по моему предплечью. Может, решил, что мы в зале? И я его теперь отпущу, раз он сдается?

Противник кинулся-качнулся влево и захлопал по земле, ища автомат. И тут начал подниматься один из подстреленных вторым пистолетным выстрелом. Он шатался, держал руку у живота, из-под руки густой струйкой лилась кровь. Громко застонал, обвел поляну мутным взглядом, увидел борющихся нас и вяло двигаясь, встал на четвереньки.

Я усилил захват, надеясь побыстрее закончить здесь и заняться очередным ожившим, но чхоме с которым мы играли в обнимашки, дотянулся наконец до автомата, и я получил прикладом по голове. Плашмя. Не очень сильно. Но по левому виску. Ободранному и обожженному.

Я взвыл от дикой боли и чуть было не разжал руки, но выдержал. Как и следующий удар. Третьего не последовало, хунхуз стал обмякать, я подождал еще несколько секунд и только начал разжимать руки, как получил еще раз прикладом по ране. Я опрокинулся, руки разжались и дух выскользнул из захвата.

Новый противник, продолжавший пьяно бродить на карачках по лужайке, наткнулся, наконец, на автомат и поднял его одной рукой.