Константин Седов - Лес проснулся [СИ. Оптимизированная обложка]

— Заблудились пацанчики?! Район с больницей попутали? Или с кухней? Это фартуки белые на вас? Или платья? Вы чьи невесты?

Это был беспредел по местным меркам, сразу без подначивания переходить к тяжелым оскорблениям, поэтому и ответ был соответствующий.

— А кто спрашивает? Комик или гомик? На тебе столько цветов сразу, что непонятно, клоун ты или петух.

Шпана потерялась. Не привыкли к такому. Их всегда боялись, а сейчас еще и перевес впятеро. К тому же они старше «беляшей».

Плохо знали кадетов. Нас в училище не вышиванию учили и вырабатыванию характера отводились целые программы.

— Денис среди вас, чертей, есть?

Дениса не было, но стало понятно, что к чему, как и то, что драки не избежать. Спрашивающего прямым текстом послали.

Я имен ребят не запомнил еще и потому, что их потом так и называли — три мушкетера. Им конечно крепко досталось. Трое против толпы. Но они мало того, что на ногах остались, так еще и нескольких в больничку отправили. Уличная драка — это круто и романтично по уличным же меркам. Но против школы, той, где учат этому профессионально, недостаточно. Дело не только в технике махания рук и ног, — против толпы, как и против лома приема нет. Наши пацаны правильно выстроили оборону, — передвигаясь так, что оказывались всегда один на один с противником.

Долго это не длилось, туда все патрули сбежались.

Дракой в парке дело не ограничилось. Обе стороны были не удовлетворены итогами первой стычки. «Октябрята» по понятным причинам, а наших, кроме самого нападения, разозлило и то, что гопота налетела толпой. Через посредников договорились о новой встрече — пятьдесят на пятьдесят.

Омское (Сибирское) суворовское училище третье по численности после авторитетного московского и столичного новосибирского. Училось более пятисот кадетов. Драться хотели все, поэтому тянули жребий. Мне повезло, я вытянул короткую спичку и потому хорошо помню этот день. Ночь, точнее. Массовая самоволка. С противником встретились на пустыре за замороженной стройкой.

«Мушкетеры» не участвовали даже в отборе, потому как, получив дисциплинарное, до сих пор сидели на губе. Разумеется, подробностей драки от них администрация не добилась, поэтому приготовления к генеральному «махачу» мы сумели сохранить в тайне.

«Октябрята» нас все же надули. Их пришло явно больше полтинника, и некоторые пользовались кастетами. Наши тоже намотали ремни на кулаки, так, что заруба вышла славная.

Ни один из кадетов… Слышите? Ни один не упал. Синяков, серьезных ушибов было много. Двое получили черепно-мозговую, но мы узнали об этом потом.

«Октябрят» было больше, они были старше, они дрались нечестно, но те несколько гопарей, что остались на ногах, удирали от нас в панике. Остальными пустырь был устлан.

Был нехилый скандал. Разбирательства продолжались три месяца. Администрация города долбала администрацию кадетского корпуса. Те, разумеется, долбали нас. Искали зачинщиков. Искали причины. Виновных, в том числе меня, строго наказали. Виновными оказались все, у кого были содраны кулаки. Не отчислили только потому, что нас оказалось слишком много.

О том, что конфликт случился из-за девчонки никто и не вспоминал.

Любопытно, но через месяц после этого Денис и Лена расстались. Вроде как по ее инициативе. Не спрашивайте. Не знаю деталей. Да и Дениска не сильно горевал, помню. Может без драйва стало не интересно?

Никогда не понимал женщин.

Я хорошо помню ту драку. Не из-за раздувшейся до размера вареника губы, а из-за общего настроя. Веселого и злого. Упоительное ощущение полноты жизни. Тот период моей жизни вспоминается как счастливый. В шестнадцать лет так и должно быть, наверное. И еще у меня было много друзей. Настоящих. Вспоминая сейчас, мне это кажется другой жизнью. Так это было давно. Еще до того, как мое имя, с позором было вычеркнуто из списков выпускников кадетского корпуса.

— Встать. Суд идет.

Мне вспомнилась комнатка в здании Екатеринбургского ювенального суда, где так же решали мою судьбу. Те же покрытые желтым лаком выщербленные столы. Только зал шире.

Я встал. Стоял сгорбленно, выпрямиться до конца мешали кандалы. Титановые кольца сковывали руки, цепочка тянулась к браслетам на ногах.

— Сегодня, 18 сентября 2198 года, военный трибунал 109-ой гвардейской космическо-десантной дивизии начинает закрытое заседание. Младший-сержант космическо-десантных войск Евразийского Союза Олег Романович Кузнецов, 2174 года рождения, вы обвиняетесь по статье 162, часть первая уголовного кодекса Евразийского Союза. Государственная измена. А именно: переход на сторону врага, шпионаж, оказание иностранному государству помощи в проведении враждебной деятельности против Евразийского Союза. Признаете ли вы себя виновным?

— Нет, — ответил я. Впервые понял выражение — «это было, как в дурном сне». Сильнее нелепости происходящего было только чувство несправедливости.

Я проснулся и несколько секунд не мог понять, где нахожусь? Лежал в кровати на мягкой постели, почти ничего не болело, только подташнивало.

Белая, похожая на округлую мыльницу, комната. Попытался протереть глаза и обнаружил, что пристегнут к ручке кровати.

Наверное, сработал датчик, показавший, что я очнулся. В комнату вошли доктор и медсестра. Доктор молча подошел и стал меня осматривать, но как будто не глядя. Губы сжаты. Медсестра наоборот, смотрела с брезгливым любопытством. Как на змею в зоопарке.

— А где… — начал я и закашлялся. В горле першило. Во рту будто долго лежала пропитанная химией вата. Сильно мутило.

— Да нет, жить будет, — сказал доктор, оттянув мне веко и сверившись с датчиками над головой.

В голове постепенно прояснялось. Вспомнились ракета, Ефим-сука и ребята. Пацаны! Они же все погибли!

Я дернулся, наручник звякнул о металлическую перекладину.

— Что это?!

— Наручники, — спокойно ответил доктор.

— Почему? Где я?

— Родной корабль не узнаешь? Это «Генерал Скобелев», санчасть. А наручники потому, что ты перестал считать его родным.

— Что? О чем вы?

— Как доктор сообщаю, что у тебя две рваные раны на голове и огнестрельная рана левого плеча. Пуля прошла навылет, кость не задета. Многочисленные ушибы. Переломов нет, легкое сотрясение мозга. Раны мы почистили, загноение остановили. Провели курс физиотерапии, и подержали твою тушку под эндженезис-реконструктором. Кожу на левой части головы, лично часть срезал, часть зашил. Красавцем тебе не быть, но жить будешь. Закачал в тебя диоксорекубирабита по гланды. Так, что кожа, пусть и не в полном объеме, со временем, восстановится. Остальные вопросы не ко мне. К Особому отделу. Тобой теперь они занимаются. Моя совесть, как врача, чиста.