Дональд Маккуин - Честь и предательство

— У вас отменная кровь, капитан. Давление, газовый и химический состав — все в пределах нормы.

Он извлек иглу и, покопавшись в сумке, достал коробку большего размера с кабелем, на конце которой был укреплен диск. Лэннет закрыл глаза, отдавшись убаюкивающим прикосновениям холодного минимага, которым капеллан водил по его голове. На этот раз диагноз оказался более тревожным.

— По-моему, в вашем черепе небольшая трещина. Я фиксирую нарушения мозговой деятельности и боюсь…

— Какие еще нарушения? У меня попросту закружилась голова. Оставьте меня в покое и займитесь пострадавшими. У меня все в порядке, слышите?

Капеллан промолчал. Нахмурившись, он отвернулся, высматривая очередного пациента.

Краешком глаза Лэннет заметил второго капеллана, хлопотавшего над тяжелораненым солдатом. Изображение в его глазах двоилось, казалось смазанным. Лэннет напряг силы и потянулся к руке Марта, чтобы привлечь его внимание. Он хотел успокоить лейтенанта, но язык отказывался подчиняться ему. У Лэннета возникло странное ощущение. Он прекрасно сознавал, какие именно слова хочет произнести, буквально видел их воочию, но был вынужден выговаривать их по слогам, тщательно следя за каждым звуком.

Сквозь гул двигателей и вибрацию слышались стоны раненого новобранца. Его грудь бурно вздымалась. Лэннет расслабился, внушая себе, что в его тело втекает животворная целительная струя энергии.

Увидев лагерь, предназначенный для размещения Стрелков, Лэннет испытал лишь безотчетное недоумение. Отделенный от ближайшего населенного пункта несколькими милями безликой, поросшей кустарником местности, лагерь представлял собой огороженную колючей проволокой квадратную площадку с тускло-зелеными палатками, разбитыми на каменистом мысу. По обе стороны скалы, образованной шероховатыми вулканическими породами, простирались серые песчаные берега. С внешним миром лагерь соединяла одинокая грунтовая дорога.

Первые электромобили уже стояли под разгрузкой. Клузанаманн, Уит и лейтенант Касид распределяли людей по палаткам. Лэннет с ходу отмел попытки отправить его в постель. Заметив, какими взглядами его провожают окружающие, он состроил деловитую, чуть раздраженную мину. Болдан положил конец его притворству, сказав:

— Сэр, у вас видок — краше в гроб кладут. Вам нужно принять горизонтальное положение и вызвать врача.

Лэннет попытался втолковать капралу, что чувствует себя прекрасно, но, как и прежде, не сумел совладать с языком. Он искоса посмотрел на Болдана, внезапно заподозрив, что за его нарочитой заботливостью кроется тайная издевка. Он протянул руку, чтобы оттолкнуть молодого человека, но промахнулся и невнятно проворчал:

— Вы свободны.

Болдан отпрянул, беспокойно оглядываясь в надежде, что кто-нибудь придет ему на помощь.

Послышался крик, и Лэннет увидел электромобиль, опускавшийся на посадочную площадку. Из салона вышла Нэн Бахальт. Осмотревшись, она двинулась к Лэннету, выпрямившись, как струна, и чеканя шаг. В лучах заходящего солнца ее лицо поблескивало от пота. Лэннет прищурился, вдруг почувствовав, что любой яркий предмет причиняет его глазам режущую боль. Однако сверкание кожи Нэн казалось особенно враждебным, словно блеск черной полированной стали, нацеленной ему в грудь. Он обхватил себя руками.

— У вас несколько раненых, один из них — серьезно. Вас и самого оглушили камнем. Почему вы не доставили пострадавших в госпиталь?

— Мы сами способы позаботиться о себе.

Нэн уже достаточно приблизилась к нему, чтобы понизить голос, если бы захотела. Но она не сделала этого.

— Вы ведете себя глупо и опрометчиво. Где тяжелораненый солдат?

— В лазарете. Вон там. — Лэннет ткнул пальцем. Прежде чем он успел тронуться с места, Бахальт прошла мимо. Он торопливо нагнал ее, стискивая зубы и превозмогая дурноту. Ему казалось, что под его ногами покачивается земля, а краски окружающего пейзажа приняли неестественную резкость и яркость. Добравшись до палатки лазарета, он ухватился за подпорку, напустив на себя безразличный вид. Бахальт заговорила с главным врачом, но ее голос был слишком тихим, чтобы Лэннет мог разобрать слова. Завершив беседу, Нэн повернулась к нему.

— Я забираю этого солдата в городскую клинику. Если еще кому-нибудь из раненых потребуется помощь, которую невозможно оказать на месте, врач отправит их следом. А сейчас я осмотрю вас.

Лэннета охватило раскаяние. Он предпринял попытку оправдаться:

— Я даже не подозревал… — Внезапно палатка перед его глазами заходила ходуном, лицо Нэн расплылось, превращаясь в темное пятно на тошнотворно-ярком фоне. Лэннет словно со стороны услышал собственные слова: — Гостеприимные жители Паро встретили нас камнями… чтоб им пусто было… — Палатка продолжала метаться из стороны в сторону и наконец вырвала подпорку из его рук. Лэннет потянулся следом, но промахнулся. У него подкосились ноги. Он рухнул на колени, потом повалился вниз лицом. Осторожные пальцы принялись ощупывать рану, причиняя ему мучительную боль. Лэннет хотел протестовать, но, почувствовав, что потеряет сознание, стоит лишь ему открыть рот, отказался от этого намерения.

— Вы правильно сделали, вызвав помощь, — сказала Нэн врачу. — Капитан Лэннет едва не обвел меня вокруг пальца. Его череп крепче стали, и все же треснул. Но капитан предпочел бы умереть, лишь бы не сознаться в своей слабости. Выносите его отсюда. — Болезненные тычки и поглаживания прекратились. Лэннет уже собирался обратиться к Бахальт с язвительной благодарностью, но у него смешались мысли, а каждое движение губ давалось непосильным трудом. Внезапно ему пришло на ум, что было бы неплохо поспать. Странно, что он подумал об этом только сейчас.

В последнем проблеске сознания Лэннет услышал далекие, сопровождаемые эхом слова Нэн. Он удивился этому, ведь, казалось, женщина говорит шепотом.

— Что они сделали с вами, глупый гордец? И что вы сами сделали с собой? Неужели вы не понимаете — такие люди, как вы, никогда не побеждают. Вы обречены на поражение.

Лэннет медленно приходил в себя, не сознавая, где он находится и который теперь час. Усилием воли он подавил растущий страх. Ощущение опасности донельзя обострило все его чувства. Сделав вид, будто бы он все еще в обмороке, Лэнет потянул воздух носом. Запах мыла, сладковатый и вместе с тем едкий. Дезинфекция. Чуть приоткрыв глаза, Лэннет осмотрелся. Вокруг все белое. Ну, конечно. Он в больнице.

Бояться было нечего, но страх не отступал.

Болезненными волнами нахлынули воспоминания. Лэннет припомнил, как свалился с ног в лагерном лазарете, и его лицо зарделось от стыда. Что говорила Бахальт? Что-то о «глупом гордеце». Тут ей было нечего возразить. Еще она спросила: «Что они сделали с вами?» Смысл этих слов ускользал от Лэннета. Судя по тем ощущениям, которые терзали его голову, пальцы Бахальт забрались туда на порядочную глубину.