Дональд Маккуин - Честь и предательство

Прикосновение к руке оторвало Лэннета от видений. Бахальт с тревогой смотрела на него:

— Вам плохо?

— Нет. Все в порядке. — Рог утих, но тоскливая мелодия еще долго звучала в ушах Лэннета. Уклоняясь от заботливого взгляда Нэн, он сделал вид, будто бы осматривает зал. У противоположной стены стояла Матилиса, держа на руках Дилайт.

Было видно, что церемония ничуть не занимает малышку. Девочка находилась в двадцати шагах от Лэннета, и тем не менее он буквально физически ощущал ее пристальный взор, вновь напомнивший ему о холодном закате и блеске обнаженных мечей.

Лэннет посмотрел ей в глаза. В тот же миг девочка словно по волшебству преобразилась. Это была прежняя Дилайт, она беспечно улыбалась ему, помахивая пухлой ладошкой. Но едва Лэннет поднял руку, чтобы взмахнуть в ответ, девочка отвернулась. Увидев входящего короля, она радостно захлопала.

Бормоча извинения, Лэннет полез в толпу, чтобы подобраться поближе к процессии и как следует рассмотреть Деруса и его свиту. Бахальт шла следом, держась за руку Лэннета, и, хотя она ничего не сказала, он чувствовал, что женщина осуждает его бесцеремонность, граничащую с грубостью.

Процессия поражала блеском и роскошью. Еще в космопорте Дерус произвел на Лэннета неизгладимое впечатление, но здесь, в официальной обстановке, он буквально подавлял своим величием. Покрой зеленой туники подчеркивал его широкие плечи и узкую талию; желтые рейтузы плотно облегали ноги. Лэннету показалось, что на икрах Деруса сделана подкладка. Башмаки из подвижно закрепленных стальных пластинок при каждом шаге грозно поскрипывали. Однако самым впечатляющим предметом одеяния Деруса был его плащ. Он развевался за спиной короля, переливаясь мириадами оттенков. Лэннету пришло на ум сравнение с масляной пленкой на поверхности воды, и он тут же сообразил, что плащ сшит из легендарного итлака. Только король Паро носил итлак; его выделывали из крылышек крохотных насекомых. Почти целиком состоящий из углерода, итлак был невероятно прочен и сказочно красив. Падавшие на него лучи солнца отражались, словно в призме. Дерус остановился, и плащ обвис, на мгновение окутав короля переливающимися радужными складками.

Дерус выхватил меч, и плащ вновь взвился над его плечами. Толпа судорожно вздохнула.

Сам того не заметив, Лэннет издал невнятное восторженное восклицание. Он не спускал взгляд с безупречного полутораметрового клинка. Рукоять прибавляла ему еще около двадцати сантиметров длины. Прямое, словно лазерный луч, лезвие вырастало из рукояти, искусно оплетенной тонкими ремнями, создававшими выступы и впадины. Лэннет с одобрением подумал, что, даже окажись рука хозяина по локоть в крови, его пальцы не утратят надежного сцепления с рукоятью. На полированном лезвии играло солнце; режущая кромка была доведена до невероятной остроты, казалось, придававшей металлу преломляющие свойства итлака.

Внимание Лэннета привлек неясный шорох. Он огляделся. Присутствующие разом опустились на одно колено. Лэннет торопливо последовал их примеру.

Только Дилайт с простительным ребенку пренебрежением к августейшей особе продолжала высматривать в толпе своего друга. Лэннет подмигнул ей, вдруг содрогнувшись от мысли, что перед ним не маленькая девочка, а загадочное создание, ребенок, страдающий от своей способности знать неведомое.

Дилайт весело улыбнулась и отвела взгляд.

Дерус ударил ногой в пол и выставил перед собой меч, вертикально держа его обеими руками. Его лицо превратилось в сосредоточенную маску. Свита сгрудилась поодаль, отступив от короля, едва тот обнажил оружие. Лэннет заметил среди сановников Кейси, но тут же вновь повернул лицо к Дерусу. Король приготовился продемонстрировать свое искусство. Внезапно его итлаковый плащ и меч превратились в смешение света и красок, бросая вызов друг другу, завораживая взгляд. Металлические башмаки грохотали по полу. Ступни Деруса выбивали сложный ритм.

Танцующий Дерус представлялся Лэннету чем-то большим, нежели одаренный атлет или опытный воин. В каждом его движении словно звучали героические легенды, баллады о вековых традициях и мистических обычаях, которые воспитывали в паровианцах готовность к самопожертвованию. Лэннету оставалось лишь посочувствовать всякому, кто не мог разгадать тайную символику королевского танца.

Меч одерживал верх; он со свистом рассекал воздух смертоносным сверкающим острием. На лице Деруса выступила испарина, одежда взмокла от пота. Итлаковый плащ отступил под натиском меча. Он скрутился в жгут, его радужное сияние угасло. Дерус сделал последний выпад. С искаженным лицом он нанес рубящий удар, издав громкий торжествующий вопль. Едва отзвучал его голос, меч замер в горизонтальном положении на высоте пояса. Плащ развернулся и вновь засиял красками, словно оживая.

Лэннет вскочил на ноги и, не помня себя от восторга, разразился криками и аплодисментами, не сразу заметив, что в своем восхищении он не одинок. Огромный зал, заполненный толпой, содрогнулся от громового одобрительного рева.

Дерус бросил меч в ножны. Толпа мало-помалу утихла, и теперь слышалось только дыхание людей. Они жадно хватали воздух, словно измученное животное. Дерус медленно, с истинно королевским величием развернулся, оглядывая подданных, убеждаясь, что все они смотрят на него.

— Короли Паро не исполняли Танец Красок на протяжении целого поколения, — заговорил он, обращаясь к Лэннету. — Мой отец ни разу не исполнял его при стечении публики, а мой дед проделал это лишь однажды. Все присутствующие в этом зале — разумеется, за исключением глубокоуважаемых Стрелков — знают, что Танцем Красок король объявляет безжалостную войну. Там, где проходит королевская Стража, никто не остается в живых.

Над толпой пронесся вздох. На шее Лэннета дыбом поднялись волоски. Бахальт схватила его за руку, впиваясь ногтями. Но даже боль не могла заставить Лэннета оторвать взгляд от короля.

— Едва ступив на священную землю Паро, наши гости подверглись яростному нападению, многие были ранены. Те, кто повинен в этом, не могут рассчитывать на снисхождение. Мы слишком долго пытались умиротворить мятежников, врагов короны и народа Паро. Нашему терпению пришел конец. Король не может молчать, когда оскорбляют его подданных, отнимают у них жизнь. Своим Танцем Красок я обращаюсь к врагам и предателям. Я объявляю им, что намерен уничтожить их и саму память о них.

Дерус шагнул вперед, приближаясь к Лэннету. Придворные, стоявшие в первых рядах, отступили, тесня тех, кто находился за их спинами. Наконец в толпе образовался проход, и Дерус вступил в него с таким видом, будто считал это чем-то само собой разумеющимся. Лэннет хотел посторониться, но Дерус положил ладонь ему на плечо.