Сергей Мусаниф - Супермен должен умереть-2

— Израиль уже не спасти, — сказал Борден. — Даже если мы отправимся в английское консульство прямо сейчас и потребуем перебросить нас туда, к тому моменту, как наш самолет приземлится на Ближнем Востоке, всё уже будет кончено.

— Кроме того, я не думаю, что прыгнуть на Ветра Джихада прямо сейчас будет такой уж хорошей идеей, — согласился я. — Вряд ли прокачку скилла стоит начинать с фигур уровня рейд-босса.

— Тогда с кого мы будем начинать?

— Не знаю, — сказал я. — Есть предложения?

— Ни единого — сказал он. — По условиям задачи у нас на двоих есть один сачок и целый океан рыбы, которую нам надо переловить. И я не уверен, что сачком эта задача решается в принципе.

— Тут бы динамита, — снова согласился я.

— Но динамита у нас нет, — сказал он и закурил сигару.

В больницу он так и не поехал, к врачам обращаться не стал, заявив, что прекрасно себя чувствует. С одной стороны, это радовало, с другой — немного тревожило. Он был первым человеком, на котором я попробовал валявшийся с первой серии скилл целителя, и чёрт его знает, всё ли я сделал так, как надо. Сейчас с ним всё нормально, да, ну а вдруг через минуту он упадёт на песок и начнёт истекать кровью, как тремя днями ранее? И что мне тогда делать?

— Второй аспект, — сказал я.

— Неконтролируемое срабатывание, пятьсот метров радиус действия, — сказал он. — Фигня это, а не динамит.

— Мы не знаем, на что способен второй аспект на самом деле, — сказал я. — Силы у всех некстов индивидуальны. Кроме того, Аскет практически не качался.

— Но ты не можешь его контролировать, — напомнил Гарри. — Это если не принимать во внимание тот факт, что мы вообще не знаем, владеешь ли ты вторым аспектом или нет.

— Док считает…

— Док врёт, — сказал Гарри.

— Не всё время.

— Ну, он довольно долго врал моему начальству и пудрил мозги тебе, — сказал Гарри. — Что-то в его россказнях правдиво, что-то — нет, и практически все они на данный момент непроверяемы. Поэтому ставить на второй аспект мы не можем. И учитывать его в своих планах мы не будем.

Тут мне пришлось с ним согласиться. Док врал, недоговаривал и темнил, и его контакт в "вороне" был неактивен. Не то, чтобы я жаждал вступить с ним в переписку, но всё же…

— Мы его недооценивали, — сказал Гарри. — Он использовал нас, а мы использовали его, но было мнение, что в нужный момент мы сможем его… — он замялся, подбирая слово.

— Прихлопнуть, — подсказал я.

— Нейтрализовать, — сказал он. — Мы знали о некоторых особенностях его организма, поэтому специально разработали новый прототип оружия, против которого он, по расчетам наших аналитиков, не сможет устоять. Но он устоял.

— Возможно, надо было стрелять в голову, — сказал я.

— Кто ж тебе мешал? — спросил Гарри.

— Он дернулся, — сказал я. — А я — не профи, в отличие от.

— Я — профи, — согласился Гарри. — И нас, как профи, в таких ситуациях учат стрелять в корпус, по которому труднее промазать. Это, можно сказать, уже рефлекс. И я не промазал. Хоть он и "дёрнулся".

— Чем эта штука вообще стреляет?

— Спецбоеприпас, — сказал Гарри. — По сути, это небольшая граната, внутри которой находится капсула с кислотой. Наши оружейники уверяли, что одним выстрелом слона можно убить.

— Слоны вымерли, — сказал я.

— Только здесь. Африканские не вымерли, — сказал Гарри.

— И сколько у тебя осталось таких патронов?

— Дай посчитать, — хмыкнул он. — Мы выстрелили по разу, значит, осталось восемь штук. Но это все без толку, потому что я не думаю, что он ещё раз подставится.

— А если мы сами его найдём?

— Отличная мысль, — Гарри потянулся, хрустнув позвонками. — И где ты собираешься его искать?

— Я думал, из нас двоих ты в этих делах специалист.

— Я — специалист, — согласился Гарри. — Но не в этих делах. Я — остриё копья, которым обычно тычет кто-то другой. Я — последнее звено цепи, к которой у нас больше нет доступа. Мы не знаем, в чьём обличье Док может предстать в следующий раз. Мы не знаем, кто из моих коллег может сливать ему инфу, а такие коллеги, все всякого сомнения, есть. Поэтому никаких контактов с Организацией я поддерживать не собираюсь. По крайней мере, пока.

— И ты не думаешь, что это перебор?

— Нет, не думаю, — сказал Гарри.

Рядом с нашими шезлонгами стояли два переносных холодильника. В одном из них охлаждалось пиво, а в другом, неработающем, мы хранили странный трофей, доставшийся нам после перестрелки в особняке.

Рука Дока, так удачно отстреленная мной от его же туловища, продолжала… э… функционировать. Из неё не текла кровь, она не разлагалась, пальцы по прежнему сжималась в кулак или показывали нам непристойные жесты. Это было странно. Это было пугающе до чертиков. И, поскольку мы не знали, чего от этой штуки ещё можно ожидать, то предпочитали держать её рядом с собой. Чтобы в наше отсутствие она не… ну, чёрт его знает, какие неприятности могут доставить чужие автономные руки в наше отсутствие.

— Это какой-то, мать его, сюрреализм, — сказал Гарри. Он откинул крышку холодильника, и рука, среагировав то ли на свет, а то ли на движение, извернулась и показала ему фигу.

— Говорят, что если курице отрубить голову, она ещё какое-то время будет бегать по двору, — заметил я. — Может быть, мы имеем дело с чем-то подобным?

— Не знаю, — сказал Гарри. — Я не фермер. Я в Лондоне вырос.

— Какого чёрта мы вообще таскаем её с собой?

— А что ты предлагаешь с ней сделать?

— Мы могли бы попробовать её сжечь, — сказал я. — Или растворить в кислоте. Или просто выбросить на обочине дороги и постараться забыть, что такое вообще было.

— Это же информация, — сказал Гарри.

— И много ты уже с её помощью выяснил?

— Для этого нужна лаборатория, — сказал он. — И я как раз думаю, как её туда переправить, не выдав нашего местонахождения.

— По почте такое не перешлёшь, — сказал я.

— Нам известно о Доке чуть больше, чем ничего, — сказал Гарри. — А тут — кусок его собственного тела, причём, очень странный кусок, работа с которым наверняка может что-то подсказать нам о природе его способностей. Которые, в некоторой степени, выходят за рамки…

— Здравого смысла, — подсказал я.

— … того, что мы привыкли ожидать от некстов, — закончил он. — При всём вашем чёртовом многообразии приходится признать, что Зеро — не обычный некст.

— И Аскет что-то такое говорил, — сказал я.

— Аскет увидел в нём что-то, чего ты не разглядел, — сказал Гарри. — И скилл Аскета на него не действует.

— Возможно, я просто промазал, — сказал я.

Гарри вздохнул.

Так обычно вздыхают учителя математики, когда их ученик, отвечающий у доски таблицу умножения, заявляет, что семью семь — сорок семь.

— Что? — спросил я.