Орсон Кард - Дети разума [litres]

– Сообщение… – проговорила Вэл. – А знаешь, в этом есть смысл. Таким образом она сообщала своим создателям, что случилось с миром, который она… освоила.

– Главный вопрос состоит в том, исчезнуть нам сейчас, оставив их гадать над нашим внезапным появлением и исчезновением, или нет? – сказал Миро. – Или сначала пусть Джейн передаст им весь, э-э, текст вируса десколады?

– Это опасно, – нахмурилась Вэл. – Послание, которое он содержит, может содержать в себе сведения о человеческих генах. Ведь, по сути дела, десколада поработала и над нами, так что теперь она может рассказать о том, как мы пытались покорить ее.

– Да, но сведений о нашей последней попытке у них не будет, – напомнил Миро. – Джейн, естественно, не будет посылать им ту десколаду, которую мы имеем сейчас, полностью прирученную и безопасную. Вдруг они сочтут это вызовом и решат, что таким образом мы вступаем с ними в борьбу.

– Мы не станем посылать им сообщение, но и на Лузитанию не вернемся, – встряла Джейн. – У нас нет времени.

– У нас так и так не хватит времени, – перебил ее Миро. – Пойми, Джейн, какой бы срочной ни была наша миссия, нам с Вэл в одиночку здесь не справиться. К примеру, моя сестра Эла отлично разбирается во всех этих вирусах, нам бы пригодилась ее помощь. Да и от помощи Квары мы бы не отказались, хотя во всей известной Вселенной она занимает второе место по твердолобости и упрямству – не спрашивай, кто первый, Вэл, не нарывайся на комплимент.

– Давайте будем честны сами с собой, – сказала Вэл. – Мы столкнулись с еще одной разумной расой. Почему на контакт должны идти только люди? Почему не пеквениньос? Почему не Королевы Ульев – от них тоже хотя бы рабочий должен присутствовать?!

– Именно рабочий, – подметил Миро. – Если нам суждено застрять здесь, то через рабочего мы сможем связаться с Лузитанией. Если что-то случится с ансиблями и Джейн, наши послания все равно…

– Хорошо-хорошо, – умиротворяюще откликнулась Джейн. – Вы меня убедили. Хотя я вижу, в Межзвездном Конгрессе началась какая-то подозрительная суета, значит вскоре должны отключить сеть ансиблей.

– Мы быстро, – пообещал Миро. – Как только справимся, сразу на борт.

– Надо не забыть о запасах, – напомнила Вэл. – И…

– Тогда за дело, – решила Джейн. – Вы только что исчезли с орбиты планеты. А на прощание я послала маленький фрагментик десколады. Одну из тех секций, что Квара сочла языком, но которая меньше всего изменилась, когда десколада начала воевать с людьми. Этого вполне хватит, они должны понять, какая именно разновидность вируса достигла нас.

– Вот здорово, и они смогут заслать к нам флот, – «обрадовался» Миро.

– Судя по положению вещей, – сухо промолвила Джейн, – этот адрес им ничего не даст. К тому времени, как флот доберется до планеты, от Лузитании даже пылинки не останется.

– Поражаюсь, с какой надеждой ты смотришь в будущее, – фыркнул Миро. – Я вернусь через час, приведу людей. Вэл, ты займись припасами.

– Сколько брать?

– Сколько влезет, – пожал плечами Миро. – Как сказала одна личность: «Жизнь – это чистое самоубийство». Понятия не имею, насколько мы там застрянем, поэтому чего гадать?

Он открыл шлюз корабля и шагнул на посадочное поле неподалеку от Милагре.

Каноэ скользило к берегу. Оно долго казалось неподвижным и приближалось так медленно, что почти незаметно было, как вырастают гребцы, в очередной раз возникая над волнами моря. Но перед самым берегом каноэ вдруг показалось огромным: оно резко набрало ход, полетело по гребням, прыгая к берегу с каждой новой волной, и хотя Ванму понимала, что сейчас оно движется не быстрее, чем раньше, ей хотелось крикнуть гребцам, чтобы они шли поосторожнее, что каноэ идет слишком быстро, что его не удержать и оно может в щепки разбиться о берег.

Наконец каноэ преодолело последнюю волну, и его нос с шорохом врезался в песок под бурлящей прибойной водой; гребцы выпрыгнули и потащили каноэ, как детскую тряпичную куклу, на берег, к линии высокого прилива.

Каноэ оказалось на сухом песке, и сидевший в нем старик медленно встал. «Малу», – подумала Ванму. Она ожидала, что он будет высохший и сморщенный, как старики Пути, сгибающиеся над своими тростями под тяжестью лет, как креветки. Но спина у Малу была прямой, как у молодого, а тело – массивным, широким в плечах, плотным от налитых мускулов и прослойки подкожного жирка. Только украшения наряда и седые волосы отличали его от гребцов.

Движения этих крупных мужчин не были движениями толстяков, как не были ими и движения Грейс Дринкер. Они двигались величаво, грандиозно, как дрейфуют континенты – или как плывут по океану айсберги, да, как айсберги, скрытые водой на три пятых своих огромных размеров. Движения гребцов были исполнены грации, и все же в сравнении с величавостью Малу напоминали о суетливости колибри и резкости полета летучей мыши. Величавость Малу не была намеренной, она не была просто вывеской, впечатлением, которое он пытался создать. Она заключалась в совершенстве его движений, полных гармонии с окружающим миром. Он нашел верную скорость для своих шагов, правильный темп для взмахов рук. Его тело вибрировало в согласии с глубокими, медленными ритмами земли. «Я вижу, как по земле идет гигант, – подумала Ванму. – Впервые в своей жизни я вижу человека, само тело которого излучает величие».

Малу подошел не к Питеру и Ванму, а к Грейс Дринкер; они обнялись, заключив друг друга в крепкие, почти тектонические объятия. «Наверное, горы вздрогнули, когда они обнялись. – Ванму почувствовала, что дрожит. – Почему я дрожу? Не от страха. Я не боюсь этого человека. Он не причинит мне зла. И все же я дрожу, видя, как он обнимает Грейс Дринкер. Я не хочу, чтобы он повернулся ко мне. Не хочу, чтобы он остановил на мне свой взгляд».

Малу впился взглядом в глаза Ванму. Его лицо ничего не выражало. Он просто завладел ее глазами. Она не могла отвернуться, но в ее застывшем взгляде не было ни вызова, ни силы – просто нельзя было смотреть в сторону, пока Малу требовал ее внимания.

Потом он посмотрел на Питера. Ванму хотела повернуться и понаблюдать – почувствует ли Питер силу в глазах этого человека. Но повернуться она не смогла. Когда же наконец, через довольно продолжительное время, Малу отвел взгляд, она услышала, как Питер с обычной своей грубостью буркнул: «Сукин сын!» – и поняла, что и его пробрало.