Орсон Кард - Дети разума [litres]

– Да? Ладно, поверю тебе на слово, – пошутил Миро.

– Нет, Миро, ты и сам это знаешь, – настаивала Джейн.

– Ну, знаю, – сдался Миро. – Но я отказался от всех попыток давным-давно. У Квары такие большие потребности, что в них утонет не один десяток таких, как я. И потом, у меня есть и свои проблемы. Не осуждай меня за то, что я отвернулся от нее. Море ее страданий достаточно глубоко, чтобы выдержать тысячи бушелей счастья.

– Я тебя и не осуждаю, – отозвалась Джейн. – Я просто… должна знать, что ты понимаешь, как сильно она любит тебя и как ты ей нужен. Я хочу, чтобы ты был…

– Как Эндер, – подхватил Миро.

– Я хочу, чтобы ты был лучшим из возможных, – смутилась Джейн.

– Я тоже любил Эндера, ты же знаешь. И думаю, что он лучший из лучших. Меня не может обижать то, что ты хочешь, чтобы я был хотя бы чуть-чуть на него похожим. Конечно, пока тебе нравится и то, чего в Эндере никогда не было.

– Я не жду, что ты будешь совершенством, – улыбнулась Джейн. – И не жду, что ты будешь Эндером. И было бы лучше, чтобы и ты не ждал от меня совершенства. Какой бы мудрой мне ни хотелось сейчас быть, я остаюсь человеком, который толкнул твою сестру.

– Кто знает? – лукаво сказал Миро. – Может быть, это сделает тебя самым близким другом Квары.

– Надеюсь, что нет, – покачала головой Джейн. – Но если так случится, я сделаю для нее все, что смогу. Между прочим, ей теперь придется стать мне сестрой.

– Значит, вы были готовы, – сказала Королева Улья.

– Сами того не зная, но да, были готовы, – ответил Человек.

– Вы ее часть, все вы.

– Ее прикосновение так нежно, – отозвался Человек, – ее присутствие легко перенести. И материнские деревья не возражают против нее. Ее живость дает им энергию. Им странно держать в себе ее память, но это вносит разнообразие в их жизнь.

– Значит, она часть всех вас, – повторила Королева Улья. – Она останется такой, как стала сейчас, – частично Королева Улья, частично человек, частично пеквениньо.

– Чем бы она ни была, никто не может сказать, что она не понимает нас. Если кто-то должен жонглировать силами богов, лучше она, чем кто-то другой.

– Сознаюсь, я завидую ей, – призналась Королева Улья. – Она стала частью вас, а я никогда не смогу. После всех наших разговоров я продолжаю не понимать, что означает быть одним из вас.

– И я не могу понять ничего – у меня только слабые проблески понимания, – отозвался Человек. – Но разве это так плохо? Таинство бесконечно. И мы никогда не прекратим удивлять друг друга.

– Пока смерть не прекратит все сюрпризы, – ответила Королева Улья.

Как только адмирал Бобби Лэндс узнал, что ансибельная связь с Межзвездным Конгрессом восстановлена, он отдал приказ флоту, идущему к Лузитании: незамедлительно сбросить скорость до порога невидимости. Корабли подчинились мгновенно, и он знал, что в ближайший час операторы телескопов Лузитании увидят словно возникший из небытия флот. Корабли могут мчаться к Лузитании на огромной скорости, их массивные противоударные экраны всегда готовы защитить их от разрушительного столкновения с межзвездными частицами.

Стратегия адмирала Лэндса была проста. Флот подойдет к Лузитании на максимально высокой скорости, когда еще не проявляются релятивистские эффекты, и запустит Маленького Доктора в момент максимального сближения – не позднее чем через пару часов, – а затем флот повернет назад уже на релятивистской скорости, так быстро, чтобы возвратная волна от срабатывания молекулярного дезинтегратора не захватила ни один корабль в свое всеразрушающее поле.

Хорошая, простая стратегия, базирующаяся на предположении, что у Лузитании нет защитников. Но Лэндс не считал такое допущение бесспорным. Оказалось, что мятежники Лузитании располагали достаточными возможностями, чтобы перед самым прилетом флота к месту назначения полностью разорвать связь военной экспедиции с остальным человечеством. Не важно, что все приписывалось чрезвычайно мощной и всепроникающей программе компьютерного саботажа, не важно, что начальство уверяло адмирала, будто вредительская программа уже уничтожена разумными, но решительными действиями, рассчитанными на уничтожение угрозы как раз перед прибытием флота к месту назначения. Лэндс не собирался обманываться иллюзией беззащитности. Враг показал, что обладает неведомыми качествами, и Лэндс был готов ко всему. Шла война, тотальная война, и он не мог позволить, чтобы его миссия оказалась под угрозой из-за небрежности или излишней самоуверенности.

С момента получения приказа Лэндс четко осознавал, что останется в человеческой истории как Ксеноцид Второй. Не так-то просто решиться уничтожить разумную расу, особенно зная, что свинксы Лузитании были, если верить сообщениям, столь примитивными, что сами по себе не несли ни малейшей угрозы человечеству. Даже когда чужаки представляли собой бесспорную угрозу, как жукеры во времена Ксеноцида Первого, нашлась какая-то жалостливая душа, назвавшая себя Говорящим от Имени Мертвых, которая сумела написать яркую сказку об этих кровавых монстрах, придумав какое-то утопическое пчелиное общество, которое в действительности не хотело причинить вреда человечеству. Как мог автор этой книги точно знать намерения жукеров? Книга была совершенно чудовищной еще и потому, что она покрыла позором имя мальчика-героя, который так великолепно победил жукеров и спас человечество.

Лэндс не колеблясь принял командование карательным флотом и, как только рейс начался, стал каждый день проводить значительное время, изучая скудную информацию об Эндере Ксеноциде. Мальчик, конечно, не знал, что на самом деле командует по ансиблю реальным человеческим флотом; он думал, что загнан в рамки до жестокости строгого расписания тренировочных сражений на симуляторе. Тем не менее в момент кризиса он принял правильное решение – использовать оружие, запрещенное к применению против планет – и взорвал последний мир жукеров. Угрозы человечеству больше не существовало. Он поступил верно, именно так, как требует искусство ведения войны, и по ее окончании мальчика заслуженно осыпали почестями как героя.

Но всего за несколько десятков лет эта вредная книга – «Королева Улья» – повернула вспять поток общественного мнения, а Эндер Виггин, став фактически изгнанником, улетел сначала в новую колонию губернатором и вскоре полностью исчез из истории. Его имя стало синонимом злодейства, уничтожения добрых, миролюбивых, но неверно понятых разумных видов.