Олег Таругин - Десантник. Дорога в Москву [litres]

– Принял. На счет три? – не сдержался Степанов, припомнив старый фильм про двух харизматичных копов, снятый еще в те годы, когда Голливуд не выдавал на-гора исключительно откровенное толерантное дерьмо в виде экранизированных комиксов.

– Не засоряй эфир, – раздраженно буркнул старший лейтенант. – Идешь с девушкой первым, «Нулевые-два и три» – следом. Пленного подхватит «Пятый». Конец связи.

– Конец связи, – десантник ободряюще подмигнул напряженной Савушкиной.

Идущий в арьергарде колонны «Ганомаг», над бортом которого торчал пулеметчик, пристроился за последним тентованным грузовиком. Проводив взглядом вражеский бронетранспортер, Леха легонько пихнул практикантку, коротким кивком указав на противоположную обочину. Ира, судорожно сглотнув, несколько раз испуганно кивнула в ответ. Ну, вот и ладненько, вот и договорились. Двинули помалеху, пока еще кого не принесло…

– «Второй» – «Первому», старший фриц тормозит. Смотрит на меня. Видеть не может, гарантирую. Но башкой зачем-то вертит. Подошел ближе, снова смотрит. О, уже и автомат лапает. Мои действия?

– «Второй», пока наблюдать, полная готовность. «Нулевые» уже двинулись, в случае контакта – валим всех вглухую. Желательно тихо. «Пятый» – с пленным, в бой не лезь, прикрываешь. Остальным номерам – оборона, цели разобрать.

Грюнер сделал еще один осторожный шаг вперед. Теперь до непонятного куста оставалось меньше полуметра. Чуть наклонился, вглядываясь. И, поколебавшись пару секунд, протянул руку, касаясь ближайшего алого пятнышка. Кончик пальца, успев ощутить склизкую мякоть раздавленной ягоды, внезапно уткнулся в нечто неподатливо-упругое, хоть и не видимое взгляду. Кожу неприятно закололи тысячи крохотных электрических иголочек. От неожиданности эсэсовец резко отпрянул назад, открывая рот, чтобы предупредить бойцов о неожиданной опасности, сущности которой он пока так и не понял.

И это оказалось последним, что он успел сделать.

Словно бы материализовавшееся из внезапно обретшего плотность воздуха лезвие десантного ножа тусклым всполохом рванулось вперед и вверх, войдя точно над воротником камуфляжной куртки. Двадцать сантиметров закаленной стали пробили гортань и прошли между шейными позвонками, перебив спинной мозг. Оберштурмфюрер умер мгновенно, так и не успев осознать, что именно его убило.

Отпихнув в сторону тело поверженного противника, младлей Прохоров вскинул штурмовую винтовку:

– Всем номерам, работаем. Бой! Не дайте нашуметь. Двадцать секунд!

Оружие с легким хлопком плюнуло плазмой, отбрасывая в кусты ближайшего эсэсовца. Одновременно выстрелили и товарищи, сократив отдельный отряд «Ost-Sieben» еще на две боевые единицы. Соответствующие отметки на забралах тактических шлемов, коротко мигнув на прощание, погасли: раненых после подкорректированных СУО попаданий, разумеется, не оставалось. Минус четыре. Значит, осталось еще восемнадцать.

Мгновенно оценив изменившуюся обстановку, Локтев отдал короткий приказ:

– Противника уничтожить, радиста по возможности взять живым. Работаем тихо. «Нулевым» – уходить согласно плану, помочь пока не можем. Конец связи.

Однако отработать тихо не удалось. С похвальной быстротой сориентировавшись в происходящем, фрицы в первые же секунды боя доказали, что Waffen SS тренировали куда лучше, нежели линейные подразделения Вермахта. Потеряв еще троих, гитлеровцы рассредоточились, и, укрываясь в складках местности, открыли ответный огонь, сделав основную ставку на пулеметы. При этом они, разумеется, понятия не имели, что их пули, даже оснащенные стальным сердечником, ни малейшего вреда космодесантникам нанести не могут, потому лупили со всей дури и не жалея патронов.

Спецназовцы же уже во второй раз неожиданно оказались в двойственном положении: с одной стороны, вражеское оружие им не опасно даже без активации силовой защиты. С другой, штурмовые винтовки, как показал недавний бой возле аэродрома, в густых зарослях малоэффективны. Они могли с легкостью сжечь танк, но для гарантированного поражения укрывшегося в кустарнике или за деревом врага требовалось несколько плазмоидов. Немцы же, не будь дураками, быстро это просекли. И не дожидаясь, когда их поджарят, меняли позицию уже после первого-второго попадания.

Единственным по-настоящему эффективным оружием в подобной ситуации оставались объемно-детонирующие гранаты, взрыв каждой из которых попросту выжигал несколько квадратных метров леса, испепеляя оказавшуюся в зоне поражения растительность и человеческую плоть. Однако гранат было немного, да и использовать их удавалось исключительно на ближней дистанции, ограниченной дальностью броска: в достаточно густом лесу и обычную-то гранату далеко не метнешь, что уж говорить про штурмовую? Бронекомплекты надежно защищали даже при близком разрыве, чего никак не скажешь про эсэсовцев, но боеприпасы следовало экономить. Потому приказа на их применение Локтев так и не отдал. Пришлось, максимально используя возможности носимой брони, сближаться с противником, уничтожая его на коротких дистанциях.

В итоге на полную ликвидацию зондеркоманды (радиста группы, штурмшарфюрера Вебера, взять живым тоже не удалось – оказавшись зажатым в крохотном овражке, фриц подорвал себя и радиостанцию последней гранатой) потратили куда больше времени, нежели предполагалось.

И все это время с той стороны шоссе тоже шел бой, постепенно удаляющийся вглубь леса…

Когда до противоположной обочины оставалось буквально несколько метров и Леха, во избежание осложнений жестко поддерживавший Савушкину под локоть, уже готов был облегченно выдохнуть, за спиной внезапно загрохотало. Очень неслабо загрохотало. Попривыкший за эти дни к звуку местной стрелковки, десантник уверенно опознал работу двух пулеметов, примерно десятка 98-К и нескольких машиненпистолей.

Что это означает, он понимал более чем хорошо, поскольку слушал все переговоры. Спецназовцам не удалось тихо разобраться с догнавшей их зондеркомандой. И потому сейчас они сокращают поголовье представителей стержневой нации, лишая фатерлянд лучших производителей, наверняка всех как один атлетически сложенных, светловолосых, сероглазых и всей душой с прочим телом преданных делу Рейха и лично фюреру. Не говоря уж про соответствующую всем канонам евгенической науки и генеральной линии НСДРП форму черепа, разумеется.

В том, что серьезных проблем у коллег не предвидится, Алексей не сомневался. А заодно он не сомневался и в том, что они с Батищевым, летуном и Иркой сейчас имеют все шансы огрести по полной программе. Поскольку не успевшая отойти и на полсотни метров колонна остановилась, и из-за поворота раздавались крики спешивающихся пехотинцев и резкие свистки унтер-офицеров.