Олег Таругин - Десантник. Дорога в Москву [litres]

– Всем номерам, броню вглухую. Используем эрпэхи, заряд «1», без задержки. Создать фронт сплошного поражения в двести метров, глубина полста. Удаление на взрыватель – пятьдесят, высота подрыва – два. «Пятый», позаботься о пленном. После удара зачистить местность, транспортные средства уничтожить. Десять секунд. Отсчет.

Сержант Берг потормошил вслушивающегося в звуки боя абверовца, обратившись к нему на родном для Ланге языке:

– Господин майор, для вашего же блага закройте глаза, зажмите ладонями уши и широко раскройте рот. Сейчас будет применено мощное оружие. Все вопросы потом. Руки я вам освобожу, но не вздумайте пытаться бежать, не получится. Готовы?

– Так точно, герр сержант, – уже привыкший ничему не удивляться Рудольф коротко кивнул. Произношение гостя из будущего казалось несколько непривычным, многие слова он произносил по-своему, равно как и строил фразы, но Ланге был рад, что хоть с кем-то может общаться без помощи электронного переводчика.

– Прекрасно, – Йохан мягко повалил пленного на землю, лицом вниз. – Мы в низине, она защитит от ударной волны. Не двигайтесь и выполняйте, что сказано. Это ненадолго.

Абверовец старательно зажмурился и распахнул рот, уткнувшись лбом в колкую прошлогоднюю хвою. Интересно, какое именно чудо-оружие применят пришельцы на этот раз? Неужели в их распоряжении имеется нечто еще более разрушительное, чем те странные зеленые трубы, с помощью которых они взрывали мосты через Berezinu?! Как жаль, что он этого не увидит, это могло бы дать лишнюю пищу для анализа…

Где-то неподалеку, буквально метрах в ста пятидесяти, гулко ударило, и упругая волна мощного взрыва властно вдавила лежащего в небольшой промоине Рудольфа в землю. В груди неприятно екнуло, будто легкие на долю секунды сжались, подпираемые судорожным толчком диафрагмы, а сердце пропустило такт. Остро пахнущий чем-то незнакомым горячий воздух ожег короткостриженый затылок, взметнул перепревшие листья.

Еще миг – и волна прошла в обратном направлении: термобарические заряды выжгли весь кислород в зоне поражения, создав область отрицательного давления, стремительно заполняемую окружающим воздухом. Ланге судорожно закашлялся, стремясь выплюнуть набившуюся в раскрытый рот принесенную с шоссе пыль…

Обершутце Курт Шредер приложился к прикладу и дал еще одну очередь. Scheiße, очередной промах! Проклятие и еще раз проклятие! Большевистские окруженцы, с которыми они столкнулись, оказались какими-то неправильными. Их невозможно было убить! Да и просто разглядеть тоже удавалось с большим трудом. Создавалось впечатление – чушь, конечно, чего только не привидится в горячке боя! – будто они практически невидимы, становясь заметными лишь тогда, когда двигались, меняя позицию.

В том, что русские одеты вовсе не в привычные защитные гимнастерки, достаточно хорошо различимые среди листвы, Курт убедился сразу. Униформа противника была незнакомой и… непонятной. Поскольку уж слишком хорошо сливалась с окружающими зарослями, буквально растворяясь в них. Неужели они столкнулись с вражеской разведгруппой, облаченной в некий новый камуфляж, проходящий, допустим, фронтовые испытания? Вряд ли, большевикам сейчас точно не до этого: блицкриг набирает обороты, фронт трещит по швам, то и дело прорываясь, будто старая простыня, и единственное, что еще остается азиатским варварам – жалкие попытки организовать хоть какую-то оборону на пути всесокрушающего стального катка германского наступления. Какие уж тут испытания?!

Вот только больно уж странное у них оружие, стреляющее какими-то бесшумными огненными всполохами, ослепительно вспыхивающими при попадании в цель. Впрочем, насчет бесшумности Курт особой уверенности как раз и не испытывал: за мерным грохотом Maschinengewehr можно и не расслышать хлопков русских винтовок. Если это, конечно, и на самом деле именно винтовки…

Палец снова выдавил спуск, и пулемет отозвался короткой дрожью отдачи. Ну вот, снова! Обершутце не сомневался, что его пули, несколько из которых оказались трассирующими, настигли размытый силуэт противника, однако тот, как ни в чем не бывало, продолжил движение, неприцельно огрызнувшись вспышкой света. Шредер даже успел заметить быстрый высверк рикошета, хотя от чего может срикошетировать попавшая в человеческое тело пулеметная пуля?! Пуля, спокойно пробивающая и стальной шлем, и случайно оказавшуюся на директрисе огня пехотную лопатку или котелок? Разве что от корпуса оружия, но отчего ж тогда враг даже не вздрогнул, не выронил искореженную винтовку?

Да что это за свинская собака такая?! Раньше ничего подобного не наблюдалось. И верный MG-34 с поистине нордическим равнодушием рвал вражеские тела как во время боя, так и после, когда приходилось срочно решать вопрос с пленными. Да и в той крохотной деревеньке парой дней назад тоже. Стрелять в гражданских, в основном стариков и женщин с детьми, ему не слишком хотелось, но и особых душевных терзаний Шредер не испытывал. Господин обер-лейтенант правильно сказал: нечего было прятать в сарае троих раненых русских, один из которых еще и посмел выстрелить в германского солдата! Так что сами виноваты. На войне – как на войне. Тем более еще в июне им объяснили, что восточные варвары не являются людьми в полном, то бишь европейском, смысле этого слова. Ведь не зря сам великий фюрер сказал, что освобождает своих верных солдат от химеры, именуемой совестью…

Зато на том сожженном перед отъездом колонны хуторе – оставлять следы было нежелательно, хоть и допустимо, поскольку никаких жестких запретов, касающихся местного населения, до них не доводили, оставляя все на усмотрение командиров подразделений, – он разжился неплохими наручными часами, до того принадлежащими одному из расстрелянных красноармейцев. Не Швейцария, конечно, московский часовой завод, но тоже неплохо. У многих камрадов и таких не имелось.

Еще одна очередь. Край патронной ленты резко звякнул о закраину приемника, напоминая о необходимости перезарядки. Среди рыжей прошлогодней хвои дымились, остывая, отстрелянные гильзы. По покрытому серой дорожной пылью виску, торя светлую дорожку, сбегала струйка соленого пота.

– Давай, – не глядя на второго номера расчета – опытный Рейнхард прекрасно знает, что делать, – рявкнул Курт. – Быстро! Попробуем все-таки их прижать. Шульц со своими парнями уже должен был обойти их с тыла, так что сейчас повеселимся. Ну, давай же, дружище, поторопись, помнишь, как тогда в…

Ослепительная вспышка обожгла правую сторону лица – словно кипятком ошпарили. Лишивший слуха гулкий хлопок, отдаленно похожий на близкий разрыв ручной гранаты. Упругий толчок горячего воздуха, отвратительно воняющего горелой человеческой плотью.