Алексей Федоров - Потерянная земля

Продавец смотрела глазами побитой собаки.

С дверью в дом культуры Вадик едва справился — она была самой обычной, деревянной, но из-за толстенной декоративной обшивки и мощной пружины казалось, что открываешь банковское хранилище. Внутри их встретила прохлада и полумрак.

Фойе освещалось двумя большими окнами. Напротив входа на стене красовалась полустертая фреска, восхваляющая мир, труд и май, прямо под ней стояла секция деревянных кресел с убирающимися сиденьями — видимо, из зрительного зала. Внешнее впечатление было обманчивым — помещения не ремонтировали, видимо, с самого Начала… Вадик усмехнулся, поймав себя на том, что это слово пришло на ум именно так — с заглавной буквы.

— Эй, есть здесь кто-нибудь?!! — со всех углов волной плеснул шорох и писк, Вадик почувствовал, как по затылку мазнуло мурашками. Крысы! Какого хрена им здесь делать? Декорации жрать?

Где-то над их головами раздались неторопливые шаги — ветхие перекрытия потрескивали под тяжестью и в щели деревянного потолка призрачными облачками просыпалась пыль… шаги миновали фойе и раздались где-то за стеной — видимо, там была лестница. Ребята переглянулись.

— «Хилтон», твою мать… — одними губами прошептал Руслан. — Пять звезд…

— Все равно лучше, чем на улице. — Пожал плечами Вадик и попутчик согласно кивнул. Вымученные вздохи пола приближались, скрипнула дверь…

Нет, Вадик предполагал, что идет не маленький человек. Но увидев — едва не уронил пакет от неожиданности.

Чтобы пройти в дверной проем, женщине пришлось пригнуть голову… таких Вадик не видел никогда. Чудовищно обрюзгшая матрона ростом была куда выше двух метров, лицо ее напоминало сморщенное печеное яблоко — словно его вспахали плугом. У нее был, видимо, псориаз — на лице и открытых по локоть огромных руках расцвели мозаикой пигментные пятна. Руслан за спиной сдавленно пискнул, как задавленная котом мышь.

— Прибыли… — из-за отдышки она почти проглотила слово. — Пошли! — не дожидаясь ответа она развернулась к ребятам спиной и, так же не спеша, с уверенностью нефтеналивного танкера двинулась в угол фойе, к дверям, как решил Вадик, в зрительный зал.

Петли скрежетнули — видимо, давно не открывали… спина великанши скрылась в клубящемся мраке. Ребята вошли следом… постояли на призрачном веере света, сочащемся из дверного проема.

Вадик двинулся вперед первым, ориентируясь по астматическому дыханию. Лица коснулось что-то липкое — видимо, паутина; но даже это не смогло скрыть ощущения пространства — это и вправду был зрительный зал. Сзади крался Руслан — Вадик чувствовал его присутствие всей спиной.

Впереди что-то засветилось; сначала Вадик подумал, что это шутка лишенных света глаз — но огонь стал ярче, очертив абрис огромной туши завклубом. В ее руке невесть откуда появилась керосиновая лампа — по крайней мере, Вадик мог поклясться, что только что руки у великанши были пусты. Желтый свет очертил полукруг истертой ковровой дорожки под ногами женщины, обозначил ровные шеренги кресел, анфиладой спускающиеся к сцене и тающие под пластами мглы… Вадик непроизвольно ускорил шаг, чтобы коснуться хотя бы лучика, прорывающегося через закопченное стекло лампы. Спроси его, без чего ему в этом зале было бы легче — без света или без воздуха… он бы не ответил.

Окна в зале были — но все плотно заколоченные.

Великанша дошла до сцены и поднялась по стонущим под ее весом ступенькам. Полукруг света двигался вместе с ней… Вадик поднялся удачно, Руслан же запнулся о ступеньку и едва не растянулся — лишь истерично прошуршал пакет.

— Аккуратно! — женщина даже не обернулась.

Из тьмы проступили пыльные кулисы, собранные по бокам сцены на манер портьер, неверные лучи коснулись холщевого задника сцены, с него, сквозь слой пыли, проступили призрачные лица гигантских строителей коммунизма, какой-то завод, комбайн на ниве… Люди прошли за них, пламя осветило за невысокими перилами уходящие вверх и теряющиеся в непроглядном мраке тросы из хозяйства механика сцены…

И, наконец, в самом углу оказалась дверь.

Великанша немного повозилась с замком — и дверь открыла короткий лестничный марш, выводящий в пыльный коридор, освещенный одним — единственным окошком в конце. Завклубом повернула ключ, пропустив вперед ребят, заперла дверь и спустилась по металлическим рифленым ступенькам.

— Вот здесь — одна из коридорных дверей от ее толчка открылась с душераздирающим скрежетом, — гримерка, в ней жить будете… туалет на дворе. Выход — она направилась по коридору и ребята пошли следом, даже не заглянув в отведенные им «хоромы» — выход вот здесь.

Великанша повернула ключ в замке еще одной двери, к которой вел небольшой отдельный коридорчик между стен кабинетов — и по глазам ударил слепящий солнечный свет. Вадик зажмурился и даже не сразу заметил, что ему протягивают ключи. Другую связку — не ту, которой пользовалась хозяйка, а значительно тоньше. — Все, располагайтесь, спокойной ночи. Батюшку я вечером пришлю.

— А зачем — батюшку?

Завклубом, не ответив, бочком проплыла в слишком низкую и узкую для нее дверь и ребята остались одни.

— … ну, спасибо, что не послала. — Вадик выглянул на улицу. Дверь выходила на небольшой пятачок, с двух сторон его окружали заросли, через которые в самый раз было бы продираться с мачете, в третью сторону уходил густо заросший по трещинам асфальт, сворачивающий за угол клуба. — Вот такие пироги… Батюшку, Руслан, приглашают, чтобы оградить нас от назойливого внимания наших ночных знакомых. Ну что, пошли, посмотрим наш номер?

«Номер» воображение не поражал… по одной стене стояли три гримировальных столика с вмурованными в стену зеркалами; как и все до сих пор виденные, эти были скрыты от глаз плотной тканью. У противоположной стены «пенала» встали грубо сколоченные из не струганных досок двухэтажные нары со свернутыми на них грязными полосатыми матрасами. Такой же самодельный стол, две расшатанные табуретки… на окне красовалась первая увиденная здесь решетка.

— Вадик… тебе все это ничего не напоминает?

— Напоминает. Эх, «по тундре, по железной дороге…» ты под кровать загляни, если до сих пор ничего не заметил.

Руслан опустился на четвереньки. На торчащем из стены кольце были закреплены две внушительные цепочки, кончающиеся кольцами кандалов. Парень только вздохнул.

— Похоже, мы все-таки многого не знаем о местной жизни…

— Ну и хрен с ней — и с ними со всеми… я думаю, нужно будет попробовать отсюда смыться в выходные — должны ведь они быть, без них работать тяжко.

— Почему на выходных?

— Потому, что у нас может и не получиться… — Вадик плюхнулся задницей на нижние нары. — И, в таком случае, ссориться с единственным здесь работодателем может только полный идиот. Сегодня мы точно не успеем, вечер уже. Что за?..