Александр Волков - Наблюдатели мрака [СИ]

Ущелье заполнили призраки, похожие на того, который ломился в зеркала, когда я к ним подходила. Призрак в монашеской рясе заметил меня, и, пройдя сквозь своих товарищей, плавно подлетел ко мне. Про себя я нарекла его Монахом. У меня кровь застыла в жилах, и я угрожающе дернула мечом, пригрозив:

— А ну не подходи ко мне!

— Как твое имя, странница? — высокопарным тоном спросил Монах.

— Странница? — хмуро переспросила я, сначала приняв тон монаха за шутку. — Эм… Ну… Маша, — запиналась я, растерявшись. — То есть, Мария. Да. Мария.

— Добра госпожа Мария, народ Моисеев, и люди, попавшие в Зеркальный мир, благодарны тебе за спасение, — объявил Монах. — Мы тысячи лет были заперты здесь, но теперь свободны.

Призраки вдруг почтенно склонили головы, от чего мне стало до той степени неловко, что я онемела.

— Да ладно, — запнулась я. — Я только рада помочь.

— Никому до тебя не удавалось коснуться клинка Моисея, — сказал Монах, взглянув на меч. — Этот клинок был выкован во времена, когда Моисей со своим народом покинул земли Египта. После нескольких десятков лет спокойной жизни пророка настигла кончина, и он оставил завещание своему сыну. По завещанию душу Моисея поместили в меч, чтобы он даже после смерти мог оберегать свой народ. Только избранный Богом человек способен сдвинуть клинок с места, и это удалось сделать именно тебе.

Вдруг на моей руке вспыхнул белый круг, который постепенно превратился в загадочный символ меча, отпечатавшийся на коже в виде черной татуировки.

— Избранная Богом? Да о чем вы вообще…

— Ты освободила нас, — Монах снова склонил голову. — Мы даруем тебе выход из Зеркального мира так же, как ты даровала нам свободу.

— Стойте! Подождите! — попросила я, остановив Монаха, собиравшегося открыть портал.

— Что ты желаешь познать? — ответил Монах.

— Как мне использовать меч в реальности? — спросила я.

— Тебе ведать не нужно ничего, — сказал Монах. — Твоя душа сама все будет знать.

— Тогда еще… У вас осталось зеркало? Рабочее. Мне нужно кое-кого увидеть.

Монах телекинезом собрал осколки вместе, сделав из них зеркало, и плавно поднес его ко мне.

— Подумай о том, что желаешь увидеть, — предложил Монах.

И тогда я снова представила Сашу. В отражении появилась тусклая картина, быстро прояснившаяся, но я увидела совсем не то, что ожидала. Вместо Саши в осколке изображался Питер. Я увидела пики разрушенных стен, из которых город состоял, и узнавала знакомые улицы только по наличию трафаретов с названиями. Огромные куски домов валялись на проспектах. Зрелище это потрясало меня очень сильно, даже дыхание перехватило.

Вдруг Питер снова стал целым. По улицам бродили пешеходы и ездили автомобили. Затем зеркало показало мне Сашу. Он сидел в «Маркетплейсе», в котором мы часто встречались, и чего-то ждал. На столе стоял календарь, на котором я видела отмеченную дату — двадцать седьмое число.

У меня в голове между разрушенным Питером и Сашей в «Маркетплейсе» установилось какая-то странная взаимосвязь. Я решила, что если не отправлюсь к Саше в «Маркетплейс», то Питер будет уничтожен.

— Возвращай меня домой, — попросила я Монаха, и он послушно открыл портал.

Меня затянуло в него. Назад я вернулась через тот же пространственный тоннель, по которому попала в мир Отражения. Меня выбросило на пол артефактория, и я ударилась коленками. Стоило мне появиться, как в помещение тут же ворвалось двое крепких ребят, которые скрутили мне руки за спиной.

— Вы чего?! — пыталась я сопротивляться. — Пустите меня!

Когда меня вели через библиотеку, я увидела Яна, крикнув:

— Ян!

— Я сделаю, что смогу, — быстро ответил Ян.

— Ян, выслушай меня!

Но он не отреагировал. Видимо, взлом артефактория был серьезным преступлением. Ян, возможно, боялся обвинения в пособничестве.

Меня привели к Леониду Викторовичу, усадили там на стул. Леонид Викторович сидел за столом, задумчиво глядел на меня, постукивая пальцами по столешнице.

— Ну, объясняй мне, зачем ты влезла в артефакторий.

— Вы сами виноваты! — неожиданно разозлилась я, смело взглянув в глаза Леониду Викторовичу. После того, что я пережила в Отражении, меня уже было не так просто напугать. — Я пыталась по-хорошему просить помочь мне найти Сашу, но вы закручивали на это болты! Он дорог мне, а вам плевать! Что мне еще оставалось делать?!

— Не забывай, что ты стажер в отделе Наблюдателей мрака. Мракнаб не менее строгая контора, чем Полиция. Кто тебе сказал, что ты сможешь делать то, что тебе хочется? Ты согласилась к нам присоединиться, стала белым инфлуром, а значит, должна безукоризненно разделять наши права и обязанности.

— Да дело уже не только в Саше! — возмутилась я. — Все намного серьезнее. Вам нужно меня послушать! Я выбралась из Отражения! Неужели это для вас ничего не значит?!

— Очень важно с научной точки зрения, — кивнул Леонид Викторович. — Но нарушать дисциплину тебе это не позволяет. Срок сократим, но неделю ты просидишь точно.

— Какую неделю?! — У меня глаза на лоб полезли, и я вскочила со стула, но конвоиры тут же усадили меня на место. — У нас нет недели, Леонид Викторович! Мне уже завтра нужно быть в «Маркетплейсе».

— Зачем? — спросил Леонид Викторович.

Я пересказала ему пережитое в Отражение, но с небольшими поправками. Про меч не сказала, о природе печати соврала. Мне совсем не хотелось, чтобы из меня из-за меча Моисея сделали подопытную крысу.

— Это не только моя проблема, — подытожила я. — Это проблема Питера, а может, и всего мира!

— Это околесица, а не проблема, — хмуро ответил Леонид Викторович. — Невозможно увидеть строжайший вариант будущего. Есть лишь возможность прогнозировать его, и с очень большой неточностью, потому что вариантов развития событий масса. Так что не нужно рассказывать мне сказки. Не пытайся выбить для себя свободу.

— Но Леонид Викторович! — возразила я.

— Никаких но! — Леонид Викторович покраснел, и вскочил со стула. — Тащите ее в изолятор! — приказал он, махнув рукой. — Полторы недели заключения за попытки пререкаться!

Я гневно засопела носом, испытав желание разнести все вокруг к чертовой матери, но кое-как сдержала себя в руках. Мне нужно было действовать более тихо и тактично, чтобы у меня было хоть немного времени. Если Мракнаб не хотел спасать мир, то придется делать это самой.

Конвоиры вели меня по коридору мимо прочных, наглухо закрытых толстыми засовами и замками дверей, рядом с которыми были таблички с именами заключенных.

Меня подвели к двери. Конвоир принялся открывать засовы, и снимать замки. Я взглянула на табличку заключенного соседней камеры, и увидела надпись: «Саврина Анжела».