MrDog - Катар [СИ]

— Вот именно! У меня, знаешь ли, есть к нему счеты.

— Пожалуйста, если тебя направят против него — откажись, сошлись на то, что ты еще слишком неопытен или еще что-нибудь придумай.

От такой просьбы Энакин просто дара речи лишился. Тем не менее, надо отдать ему должное — не смотря на бурю эмоций и рвущиеся наружу слова, он все же умудрился сдержаться и не вспылить. С трудом, но все же затолкав жгучую обиду поглубже, он, припомнив советы канцлера, решил сменить тему.

— Куда ты хоть корабли распределить собралась?

— Большую часть придется в центральные миры направить. Без поставок с Юкио бедняки могут начать голодать, Палпатин попросил, опасается волнений. Остальное с гуманитарным конвоем на Джабиим отправлю.

— Ч-что? — не поверил собственным ушам Энакин. — Какой к ситху конвой на Джабиим?! Да эти дикари ничего кроме орбитальной бомбардировки не заслужили!!!

— Ну знаешь ли! — вспылила Падме в ответ. — От кого-кого, но тебя я такого не ожидала! Это ведь по твоей милости они без шахт и домов остались!

Разумеется, супруги Скайуокеры далеко не первый раз по вопросам войны во мнениях разошлись. Конечно, если бы не беременность и страх за мужа, рвущегося поквитаться со Свезом, она бы никогда не позволила себе так прямо высказаться, но беременность и страх за него, на фоне общего утомления и недавних переживаний, сделали свое дело. Мысли стали словами. Очень жесткими и откровенными. Непростительно для политика, но понятно и объяснимо для будущей матери и любящей женщины.

— Это похоже на предательство! Я не ждал от тебя такого.

— Это просто милосердие, о котором ты, похоже, совсем забыл.

Планы у пары полетели ко всем чертям. Энакин выскочил из кабинета, всерьез испугавшись, что если продолжит разговор, то не сдержится и ударит Падме. Та попыталась продолжить работать, но не смогла. В голове крутился образ сжавшего кулаки мужа, раскрасневшегося от ярости и смотрящего на нее чуть ли не с ненавистью. Оба продолжали мысленный диалог (скорее уж монолог) друг с другом, у каждого имелись веские аргументы, убийственные доводы, неопровержимые аргументы и твердые убеждения, от которых они не собирались отказываться.

Если война — это путь обмана, то счастливый брак — это искусство компромиссов. К сожалению, порой эмоции перевешивают и ведут к катастрофе, что на поле боя, что вне его. Как военный, Энакин понимал первое, как политик, Падме осознавала второе. Казалось бы, ведь это, в сути, одно и то же, но, увы, как обычно и бывает, то, что очевидно со стороны — совсем иначе видится теми, кто находится внутри ситуации. Беда в том, что последние редко слушают первых, а советчики редко когда могут вмешаться и оказать влияние. Ведь по сути, всё начинается в голове, а залезть туда и вправить мозги, помочь взглянуть отрешенно и беспристрастно — практически невозможно.

Нет эмоций, есть покой. Просто сказать, но чертовски сложно делать и соблюдать.

В аскетичной каюте флагмана, приглушив освещение, прямо на полу медитировал Оби-Ван Кеноби. Соблюдающий маскировку флот все так же дрейфовал в номерной системе возле Камино, готовясь, по первому сигналу сорваться в разгон и, совершив переход, обрушиться всей своей огромной мощью на врага. Только сепаратисты совсем не спешили нападать. Впрочем, Оби-Вана такое устраивало. В отличие от своего непоседливого ученика, он вовсе не стремился в бой. Наоборот, он наслаждался возможностью просто послушать тишину далекого космоса. Отрешиться от суеты и забот. Отдохнуть. Увы, не видать ему было покоя. Сбежавший геройствовать падаван притягивал мысли Кеноби. Как он ни пытался, но думы все равно крутились и крутились вокруг ученика. Раз за разом возвращались к нему.

Энакин был силен, одарен и… мятежен. Его дух не мог найти равновесия, бросался из крайности в крайность. Сколько времени и трудов он потратил на него, но, видимо, талантами наставника Сила его обделила. Вдобавок, у них сложилась какая-то дурная традиция — не учитель ученика спасает, а наоборот. Вот как можно серьезно относиться к словам старшего, если ты сам, лично, дюжину раз его от смерти спас? Оби-Ван вздохнул. Доведись ему так же часто спасать Квай-Гона, стал бы он его безоговорочно слушаться и верить всему, им сказанному? «Вряд ли», — честно ответил себе Оби-Ван. Теплая волна, зародившаяся где-то внутри, принесла сонм воспоминаний. Разных, смешных и веселых, грустных и печальных, а потом, пришло оно, последнее и трагичное.

На этот раз Кеноби не стал спешить отогнать его делами и мыслями. Наверное, он просто слишком устал. Война, потери, смерть. Крик в Силе, эхо от шепота навеки замолкших голосов. Десятки видимых им погребальных костров. Может, он просто огрубел и очерствел? Или повзрослел настолько, чтобы взглянуть страху прошлого в глаза, не убояться и не отвернуться? Скорее — все сразу, чем что-то по отдельности.

Удивительно, но мысленно вернуться в те последние мгновения с учителем оказалось намного проще, чем вспомнить церемонию прощания. Та лишь ритуал. Исполненный глубокого смысла для всех, кроме него. Вновь смотря в гаснущие глаза мастера, он ясно понял, увидел в них только сейчас все то же, что недавно вспоминал.

«Да уж, характер у меня был не сахар», — усмехнулся Кеноби. «Ох и ершистым я был первое время», — вздохнул он. Теперь-то, имея опыт наставничества, все по-иному воспринималось. Разумеется, умирающий Квай-Гон, из воспоминания, не мог ответить, но он верил в то, что его ученик справится. Он верил в Оби-Вана. «А я его подвел», — вздохнул Кеноби, отпуская образ учителя. Только сейчас он по-настоящему расстался с прошлым. Только сейчас понял свои ошибки.

«Не Энакин я, другой. Жестче с ним надо, даже злее», — осознал простую истину Оби-Ван Кеноби. Сейчас он как никогда жалел об упущенном времени. Слишком многое он ему позволял, слишком много оказалось пряника, и слишком мало кнута. Настоящего, а не вечных разговоров и поучений. Теперь же приходится работать с тем что есть. «Еще не все потеряно», — ухмыльнулся Оби-Ван, сжав кулак и открывая глаза. Энакин всерьез увлекся игрой в солдатики? Прекрасно, он стабильно побеждает его на учениях. «Значит, для начала, поработаю с этой стороны», — занес он первый пункт в план перевоспитания падавана.

«И хватит с ним миндальничать, тоже мне, ранимая натура», — фыркнул Кеноби. Поколебавшись, он все же сделал первый пункт вторым. Теперь на освободившемся месте стояла тренировка по фехтованию. «Давно стоило пыль из мальчишки выбить», — потер руки учитель, наконец-то решивший полноценно заняться учеником. «И авторитет укреплю, и Энакину стимул», — бурчал Кеноби, обдумывая и дополняя список воспитательных мероприятий. «Он у меня, к сожалению, тот еще гордый птиц, пока пинка не отвесишь — не полетит», — бормотал расхаживая по каюте Оби-Ван, не знающий о том, что уже поздно. Энакин Скайуокер, пройдя испытание, получил звание рыцаря-джедая.