Николай Басов - Неуязвимых не существует

Вырезав ножом дуги, остановив кровь биогелем, я прикрутил его к креслу еще надежнее, чем прежде, и пошел за бластерами, которые пока решил больше не снимать, кроме того, воспользовался одним из купальных халатов шефа. Пока я ходил, с Нетопырем стало откровенно плохо. Он изгибался, изо рта у него шла пена, а мускулы ног были сведены судорогами, сила которых удивила даже меня. Быстро, но подробно я осмотрел на полевом уровне все, что составляло физические особенности этого человека.

Во время этого досмотра мне стало удивительно, как я не заметил всей той массы электронно-биотических примочек, которыми буквально было нашпиговано это тело. Разумеется, он не был андроидом, даже до Сапегова ему было далеко, но назвать его неизмененным человеком я бы уже постеснялся.

И что-то со всем этим оборудованием сейчас было не так. Должно быть, мой удар по почкам или тычок в шею что-то сломал ему внутри, и если раньше эта техника помогала ему во всех излишествах и пороках, сейчас она работала против него, выжимала из этого тела силу и саму жизнь. Конечно, его можно было доставить к медикологу и за пару часов привести в норму, но я не рассчитан на благотворительность. Вместо того чтобы помочь Нетопырю, я подгрузился к его сознанию, стараясь вычитать там все, что могло быть полезно в дальнейших действиях против Джарвинова. Кроме того, я считывал информацию, позволяющую перетекать в его личину. Конечно, хорошо знакомого с Нетопырем человека я бы не обманул, но те, с кем я собирался встретиться под его внешностью, знали его не как облупленного, не как любовница, не как идентификационный компьютер в родной конторе. И это меня устраивало.

В общем, прежде чем мертвый Нетопырь, отравленный одной из сломанных машинок, вставленных ему в тело, а может быть, и в мозги, стал окончательно нечитаем, я уже знал, что буду делать дальше, как сумею победить своего противника и что должен сделать, чтобы меня хотя бы на пару часов с ним перепутали.

Остаток ночи я провел, пытаясь привести себя в порядок физически и психически, то есть самым бессмысленным образом продрых почти десять часов. И это было лучшей подготовкой к решающей операции, к тому, что в наших протоколах обычно называлось «критической фазой».

Машина, в которой не было ни малейшего намека на автопилот и я вынужден был сидеть за рулем, слушалась идеально. Это была дорогая, на редкость мощная и защищенная тачка, хотя, конечно, до броневика Абдрашита Самойлова ей было далековато. Но ведь и комфортность в этих машинах была разной. И назначение. Та должна была защищать, а в этой я мог хоть по всему миру колесить, и это никому не бросилось бы в глаза.

Стоп, если все получится, может, именно это будущее меня и ждет. Ведь одно дело – грохнуть Сапегова, который не кум и не сват, а совсем другое – убрать полноправного директора. В этом случае просто так от ищеек всех сортов и видов не отмажешься, придется побегать.

На территорию базы вела узенькая асфальтобетонная дорожка выцветшего оранжевого цвета. Автоматические пушки, замаскированные под плакаты, предупреждающие, что это частная собственность, провожали меня ненасытными мордами. Хотя нет, скорее наоборот, бездонными, потому что магазины у них почти наверняка насчитывали не одну тысячу патронов. Но все равно, вид у них был какой-то голодный.

Командир базы выслал встречать меня пятерых орлов в темных комбинезонах. Все – тролли, две из них девушки. Одна явно нервничала, вероятно, ей заложили слишком сильные реакции на вид начальства. Ведь я теперь начальство – сам Нетопырь. Перетекать в него мне пришлось почти всю вторую половину ночи и часть утра, но его видок получился на славу. Если бы не знал, что он – это я, сам мог бы ошибиться. В общем, кажется, я даже перестарался, но очень уж не хотелось напортачить под конец игры.

Командир не отрапортовал. Он поднялся, правда, из-за стола, но протянул руку для пожатия, а не поднес к виску, всем видом давая понять, что полицейские, пусть даже именитые, как Нетопырь, тут практически не котируются. Пришлось сесть в кресло для гостей и довольно спокойно, словно я купил тут все, до последней пылинки, осматриваться, пока он не начал нервничать. Эта нервность у него закончилась, наконец, приказом всем пятерым троллям подождать перед кабинетом. И вот когда они вышли, я сделал вид, что именно этого и ждал, просто не хотел ронять здешний командирский авторитет. И ровным голосом, в который все отчетливее подпускал странные певучие, скорее волжские, чем московские интонации, свойственные Нетопырю, объяснил, чего хочу. И что в случае отказа сумею донести до самого директора свое персональное мнение о серьезной помехе в ведении государственно важного расследования.

Собственно, эта база была секретной игрушкой Джарвинова, и он мог рассчитывать, что тут сработают только его команды. Именно отсюда сбили ракетоплан, на котором несчастный Джин пытался добраться до своего Харькова. Я вычитал ее статус и местонахождение в сознании Нетопыря, когда вылавливал информацию, которая могла мне пригодиться. Раньше, до того как я стал прокачивать образы Нетопыря через себя, я об этой базе не знал: или она была слишком свежим приобретением Гегулена, или настолько засекреченным, что покушаться с моими прежними полномочиями на информацию о ней было немыслимо. Но теперь я о ней знал и собирался использовать, вот только забыл имя командира. Такое бывает, особенно от ментальных перегрузок, а я устал от «перетеканий», да и раны вдруг разболелись, хотя я замазал их новенькой синтетической кожей из тюбика, который нашелся в аптечке этого мобиля.

Когда я кончил говорить, командир вспотел и разозлился. Но вспотел все-таки больше, и потому я знал, что в итоге добьюсь того, что мне нужно.

– Но как же вы, господин комиссар, будете…

– Для вас – господин комиссар по особым поручениям. Прошу обращаться ко мне вежливо. – Сам я, конечно, даже не присовокупил звание этого ракетчика за столом. Подавлять противника – так основательно.

– Я не понимаю, как работа моих операторов на пусковой установке теперь, спустя сутки, может способствовать расследованию, которое вы ведете?

– Полагаю, я лучше знаю, как и что тут разузнавать.

– Но меня никто не поставил в известность о вашем визите.

– К тому же я лучше знаю, о чем ставить вас в известность, а о чем – не обязательно, – безжалостно продолжил я.

– Но ведь там другая смена операторов, они ничего не знают.

Я сделал вид, что зверею.

– Хватит, наконец! Занимайтесь своими ракетами. А спецоперации оставьте специалистам. – Я посмотрел в окошко. Крохотный плац, три ничем не примечательных бетонных домика. Один из них – вход в подземный командный пункт, второй маскирует пусковую установку. Третий служит убежищем для наземного персонала на случай атаки. Я сделал вид, что успокоился. – Послушай, следствие ведется в высшей степени негласно. Я даже прикатил в одиночку, без горилл, а ты… В общем, так, эта смена расскажет даже точнее, что делали твои стрелки по ракетоплану, потому что не заинтересованы. Ясно?