Иван Оченков - Путь на Балканы [litres]

– Ну, разве это нож, – укоризненно протянул Дмитрий и одним движением выхватил свой трофейный штык. – Вот это – нож!

Парень, увидев столь грозное оружие в руках унтера, побледнел и, сообразив, что сегодня явно не его день, поспешно ретировался. Тем временем жертва неудачного изнасилования вскочила и, вжавшись всем телом в стену амбара, с испугом смотрела на своего спасителя.

– Ты в порядке? – спросил тот и постарался улыбнуться.

– Да, добре съм, – отозвалась спасенная, настороженно покосившись на зловеще отсвечивающее жало штыка.

– Ну и ладно, – хмыкнул Будищев и, чертыхнувшись про себя, убрал оружие в ножны, после чего протянул девушке руку. – Пойдем отсюда!

– Не ме пипай! – воскликнула она и еще сильнее прижалась к стене.

– Да нужна ты мне! – Дмитрий искренне удивился подобной неблагодарности и, решив, что его миссия окончена, направился к выходу. – Если тебе тут нравится, оставайся, а я пошел.

– Чакай войнико!

– Чего еще?

– Чакай, аз просто се уплаших!

– Понятно, что испугалась. Говорю же пошли отсюда, пока твои ухажеры не вернулись. Как зовут-то тебя?

– Зара.

– Ты что, цыганка?

– Напалавина. Моят баща е цыганин, а майка ми – българка [93] Девушка сказала: – Да, все хорошо. – Не трогай! – Подожди, солдат! – Подожди, я просто испугалась. – Зара. – Наполовину. Отец – цыган, а мама – болгарка. .

– Дитя дружбы народов, – покачал головой унтер и посторонился, давая девушке пройти.

После этого Дмитрий проводил немного осмелевшую девушку и, возможно, вскоре забыл бы о ней, но во время следующего визита в корчму она сама нашла его и подошла поблагодарить. На сей раз Зара была одета не в мешковатую поддевку и толстый платок, надежно скрывающие ее красоту от нескромных глаз, а в довольно короткое платье без рукавов сверху, из-под которого выглядывала белоснежная сорочка, а снизу несколько нижних юбок. Все это было обильно украшено искусной вышивкой, а на груди звенели мониста. Волосы ее по цыганскому обыкновению были распущены, а на лице играл румянец.

– Здравейте, войнико, – застенчиво улыбнулась она.

– Привет, – односложно отозвался Будищев и критически окинул взглядом недавно спасенную им девицу.

– Искам да ти благадаря [94] – Здравствуй, солдат. – Я хочу поблагодарить. .

– Не бери в голову, красавица. Гусары денег не берут, – усмехнулся он и, забрав заказ, собрался было уходить, но девушка остановила его.

– Почакай, не си тръгвай. Виж как ще танцувам [95] – Подожди, не уходи. Посмотри, как я буду танцевать. .

Услышав это, Дмитрий удивился. Дело в том, что песни и танцы в болгарских корчмах были делом обыденным, но участвовали в них всегда мужчины. Женщины вообще редко посещали подобные заведения. Но Зара была наполовину цыганкой, так что, по здравому размышлению, ничего удивительного в этом не было. В общем, он остался посмотреть представление и не прогадал. Пусть музыкальное сопровождение из бубна и какой-то местной балалайки было довольно безыскусным, но танцевала девушка так красиво и с огоньком, так что зрелище получилось незабываемым. К тому же чертовка время от времени бросала на своего спасителя лукавый взгляд, так что время от времени прикладывающийся к горлышку бутыли Будищев не на шутку завелся.

Наконец, танец окончился, и девушка отошла в сторону, уступив место недавно подошедшему скрипачу. Тот завел какую-то заунывную мелодию, выжимая слезу из собравшихся. Такого унтер видел на своем веку много и собрался было уйти, но тут снова выглянула Зара и поманила его к себе.

– Почакай, – шепнула она ему и призывно улыбнулась. – Ела при мен [96] – Подожди. Пойдем со мной ( болг .). .

Через минуту они оказались в тесной каморке и принялись страстно целоваться. Губы ее показались Дмитрию настолько сладкими, что на какой-то момент способность соображать совершенно покинула его голову, оставив лишь желание обладать. В горячке они срывали друг с друга одежду, осыпая при этом поцелуями и ласками, и, наконец, он почувствовал, что в его руках бьется почти обнаженное тело Зары. В полусумраке ему были видно, как в нежном томлении приоткрылись ее губы, а пушистые ресницы прикрыли только что сверкавшие огнем глаза. Осторожно опустив девушку на топчан, он склонился над ней, и тишину разорвал короткий вскрик, тут же перешедший в сладострастный стон. Страсть захлестнула их, и на несколько мгновений они слились в одно целое, но тут раздался ужасный грохот, от того что кто-то ломился в дверь их каморки.

После нескольких ударов она слетела, и внутрь ворвался старый знакомый Дмитрия – Мирча, в сопровождении еще нескольких мордоворотов. Будищев попытался схватиться за оружие, но ни револьвера, ни штыка в его вещах не оказалось. Способность соображать наконец вернулась к унтеру, но, к сожалению, было поздно.

– Негодяй, – кричал цыган. – Ты обесчестил мою племянницу…

Договорить у него не получилось, поскольку кулак унтера впечатался ему в физиономию, заставив заткнуться. Сопровождавшие мелкого жулика друзья попытались вмешаться, но в каморке было тесно и они лишь мешали друг другу, а их противник яростно продолжал наносить удары. В какой-то момент показалось, что победа близка, но тут что-то ударило его по затылку, и все вокруг погрузилось в непроглядную темноту.

Очнулся он в довольно просторной комнате, оттого, что на него плеснули водой из ковша. Дмитрий тяжело помотал головой и уставился мутным взглядом на сидевшего перед ним человека. Это был тот самый главарь местных жуликов, с которым он разговаривал, когда отнял у Мирчи добычу.

Цыган тоже сидел неподалеку, зло поглядывая на пленника. Под глазом его багровел кровоподтек, обещая в скором времени превратиться в великолепный фингал, и на душе у Дмитрия стало легче. Впрочем, для радости особого повода не было, так как кругом были враги, а руки его надежно связаны крепкой веревкой.

– Плохой ты человек, солдат, – укоризненно покачал головой главарь. – Лезешь, куда тебя не просят, под ногами мешаешься. Племянницу хорошего человека едва не обесчестил…

– Негодую вместе с вами, – прохрипел унтер. – Может, вы мне руки развяжете, а то вдруг заплачу, а слезы вытирать нечем!

– Да ты шутник, – ухмыльнулся бандит. – А если мы тебя кастрируем?

– А потом вас самих к стенке поставят, – глухо отозвался Будищев, которому подобная перспектива совсем не пришлась по вкусу. – Вы не турки и не военнопленные, с вами церемониться не станут. Расстреляют и вся недолга!

– Может быть, – не стал тот спорить. – Но мы вполне можем сдать тебя вашим властям, заявив, что ты пытался изнасиловать девушку. Тогда тебя лишат твоих крестов и отправят на каторгу.