Игорь Ривер - Тени Монолита [СИ]

— Ловко…

— Ну да. А импульсная мина нам же выведет из строя все прицелы и приборы ночного видения, так что это крайний вариант, где-нибудь на тех направлениях, где мы не бываем.

— Студент, а ведь «глушители» вообще-то штука очень полезная, — сказал Лось. — Они же на самом деле защищают от выбросов?

Я кивнул головой.

— Защищают, да.

— Тогда в чем проблема? Надел перед выбросом, потом снял и выключил.

— Не все так просто. Представь, что ты слышишь музыку и она тебе не нравится. Ты берешь наушники, включаешь в плеере что-то другое и у тебя все в порядке. Но с «глушителем» ты не музыку в наушниках включаешь, а садишься между стоваттных колонок, которые орут тебе в уши. Да, надоевшую тебе мелодию ты больше не услышишь, но через какое-то время вообще слышать перестанешь. А тех, кто перестал слышать Зону, она начинает менять очень быстро.

— Это как?

— Допустим, ты от природы не чувствуешь холода. Выходишь на улицу в легком костюмчике, а там минус сорок градусов. Ты этого не ощущаешь, пока не заметишь, что у тебя отваливаются пальцы. С пси-полем то же самое. Выброс тебе не нравится. Ты это понимаешь, сопротивляешься и остаешься человеком, но с «глушителем» ты вообще не поймешь, был выброс, или нет. Тогда и перемены в организме не заставят себя ждать. Вон лейтенант сидит, он тебе потом расскажет, что произошло с человеком, которого убили, пока на нем был рабочий «глушитель».

— Понятно… — Лось задумчиво посмотрел на лежащую на столе «мину». — Значит все эти мутанты…

— Когда-то были людьми, — подтвердила Инга. — Их не выброс изменил, сам по себе. Была перейдена некая граница, после чего они перестали сопротивляться пси-воздействию. Изменения начинаются мгновенно и человек приспосабливается к существованию в Зоне, как может. Глаза становятся фасетчатыми, на пальцах появляются когти, кожа уплотняется и так далее. Вы же все видели снорков? Само по себе приспособление — это нормально. Кабаны, к примеру, почти не изменились, зато перестали накапливать в организмах радионуклиды. Как их кости отличают радиоактивные кальций и стронций от стабильных изотопов — пока загадка.

— Видели. Вот как это получается… Значит если тебе в Зоне нравиться начало, то тогда ты и мутировать начинаешь?

— Не все так просто. Они, — Инга показала на меня — не меняются внешне. Вернее меняются, но остаются людьми. Внутренние изменения тоже не дают оснований к тому, чтобы считать их новым биологическим видом. Они болеют теми же болезнями, что и вы, лечатся теми же лекарствами и испытывают те же эмоции. Они — люди и это подтвердит любое обследование. При этом они превосходно приспособились к жизни в Зоне.

— Ну и как тогда остаться человеком?

— Если бы я знала… Меняться, оставаясь прежними — это очень сложно. Но Игорь правильно сделал, что привел в Зону ученых. То, что я вернулась сюда, тоже, наверное, не случайно. Мы будем искать ответ и найдем его. О-сознание всегда находило ответы на вопросы. А пока повторяйте про себя: «Хочу остаться человеком». Когда-то Кристалл принимали за исполнитель желаний, но почему-то именно этой простой вещи у него никогда и никто не просил.

— Просил, — сказал я.

— Кто?

— Сэнсэй.

— Я не знаю его, — Инга удивленно подняла брови.

— Не удивительно. Мы дрались, он погиб. Такое вот совпадение.

«Вот в этом и дело было дело. Я сильно изменился за этот год. Остался человеком, да, Инга права, но сегодня я не стал бы рассматривать того же Сэнсэя, как реальную угрозу в рукопашной схватке. Он попросту был бы слишком слаб против меня сегодняшнего. А тогда мы дрались на равных и то, что я оказался чуть сильнее, это вопрос не силы, а техники. Собственно и проиграл он не из-за слабости, а из-за того, что потерял контроль над собой, как самый обычный человек. А я? Не так давно я, не задумываясь, закрыл собой от случайной пули Леху. Стал бы я делать это раньше? Вряд-ли… Так остался ли я сам человеком, или уже сделал шаг вперед?

Или назад?

Я не могу ответить на этот вопрос. Прошлое, оставшееся за периметром, все глубже уходит в густой туман Зоны и тонет в нем».

— Давайте отдыхать, — сказал я. — Утро вечера мудренее. Инга, таких пси-детекторов нам нужна сотня. В ваших силах?

— Конечно. Схема не сложная. Мы даже не станем их делать сами, а привезем из-за периметра.

— Привезите три сотни. По сто, нам, «Свободе» и «Долгу». Если где-то красная лампочка мигнет, то это сигнал, что перед ними наемники. И хотя бы несколько таких устройств нужны срочно.

— Сделаем, шеф!

Инга снова улыбнулась. Приятно чувствовать поддержку из-за периметра. Очень приятно. И ликбез для сталкеров тоже очень полезен, особенно после того, что Крюков наблюдал своими собственными глазами. Скоро все вокруг будут знать о вреде «глушителей», а там и выдумки пойдут. Информация в Зоне распространяется очень быстро и о любой попытке бизнеса на них сразу станет известно. Кстати, о бизнесе… Нужно пообщаться с одним местным коммерсантом!

— У меня просьба одна! — сказал Крюков, поднимаясь. — Можно мне на «сердце оазиса посмотреть»? Студент говорил, что оно здесь, у вас.

В подвале Сидора сегодня было довольно людно. В первый раз я попал в его «святая святых» — старое бомбоубежище. Было интересно обойти все это древнее хозяйство, посмотреть на воздушные фильтры, на стоящие рядами нары, шкафы с противогазами, защитные двери. Я прекрасно представлял себе силу и атома, и термояда. Если бы хотя бы одна мегатонна взорвалась над ЧАЭС, то вряд ли здесь кто-то уцелел бы. Хотя в то время, когда все это строили, наверное это сооружение смотрелось более чем солидно. Так вот на чем Сидор сделал свой первый бизнес! Аптечки и противогазы. Здесь их было просто несчетное количество. Шкафы во всю стену и склад за решетчатой дверью. Осмотревшись, я вернулся в «предбанник», где Сидор продолжал свой рассказ:

…

— Я в две тыщи шестом году как раз здесь и был. В отпуск приехал, вместе с семьей. Я ведь военный фельдшер бы, служил под Одессой. Сюда приехал — и вот так попал. Когда небо светиться начало, своим заорал, чтобы хватали ноги в руки и неслись за мной. Самого мелкого на руки подхватил — и сюда. За мной жена и обе старших. Как раз успели. Главная дверь была заперта, но у меня ключ был при себе. Я ведь вырос здесь, все знал и везде пролезть мог. Рефлекс сработал, конечно. Всю жизнь ведь учили, что при воздушной тревоге делать. Распахнул дверь, вбежали сюда, тут-то и ударило! Только и успел, что увидеть красный отблеск. «Вот она, — думаю — ядреная бомба» и вырубился. А дверь захлопнулась.

Очнулся. Темно, хоть глаз выколи. В щели дверной тоненький красный лучик пробивается. Подумал, что снаружи все горит. Зажег спичку, осмотрелся. Что и где лежало — я знал. Нашел свечи, засветил, своих растормошил. Все живы оказались, а больше из деревни никто не спасся. Жена все время плакала и повторяла, что все погибнем. «Молчи, дура! — говорю — Когда-то все помрем, а раньше времени не хорони».