Игорь Ривер - Тени Монолита [СИ]

— Да, из бывших.

— Из совсем недавних бывших, позволю себе заметить. Учти: здесь таких не любят, если не в "Долге". Народ еще не забыл, как на сталкеров с вертолетов охотились.

— Вряд-ли мы кого из злопамятных встретим.

— Да, зима… Людей нет, только долговцы заходят. Пока он с тобой на него хвост поднимать побоятся, но далеко от себя его на всякий случай не отпускай. Зима — зимой, а уши и у стен есть. Вскоре о нем будут знать все, даже то, что он сам о себе давно позабыл. Куда рейд, если не секрет?

— В Рыжий Лес.

— С новичком на буксире? Ну дело ваше…

Майор тем временем поднялся со скамейки, подошел к нам и спросил у бармена:

— Водка есть?

— Конечно. Десять.

— Дай две. Я видел, что вы обо мне говорили.

Бармен выставил на прилавок две бутылки, смахнул пару десяток и ответил:

— Говорили. Я Студенту сказал, чтобы поаккуратней был и не светил тебя в людных местах. Выправку не скроешь. То, что ты погоны недавно носил — видно издалека, причем погоны были явно не рядового.

— Ну и что?

— То, что и следует. Осторожнее надо быть. Не любят здесь военных. Этот паренек — бармен кивнул на меня — себе имя уже сделал. Рядом с ним тебя никто не тронет, ни "Долг", ни "Свобода", ни "Монолит". Но лучше от него не отходить.

— Еще и "Монолит"? Они разве не в Припяти держатся?

— Они везде держатся. Но про это тебе лучше у монолитовца и спросить. Вот у него — и бармен снова кивнул на меня.

Да… Майору как-то позабыли рассказать про меня. Неловко получилось…

…

Багровый закат высветил четкий, черный трафарет заводских зданий. Кое-где лучи зимнего солнца пробивали их насквозь и казалось, что внутри пылает пожар. Громкоговоритель на вербовочном пункте "Долга" наконец заткнулся и можно было выйти на крышу, посидеть и покурить на сон грядущий.

Наслаждаясь покоем и одиночеством, я свернул небольшую самокрутку. Над крышей поплыл от конопли сладковатый дымок. Сзади послышались шаги. Инга, разумеется. Шаги легкие, драный рубероид почти не скрипит под ними.

— Зря ты это затеял, Игорь.

— Он был хорошим командиром. Вернее он и сейчас — хороший командир. Настолько хороший, что его бойцы там, на Кордоне, пошли в Зону выручать его. Практически ничего о ней не знали, но все равно пошли. Это говорит о многом. Он мог быть сто раз барыгой и торгашом, но людей он вести умел.

— Ну и что?

— Ничего. Его подставили и оболгали с ног до головы. Так быть не должно.

— Вас, братьев, сложно бывает понять… — Инга вздохнула. — Ладно. Делай, как знаешь. Сейчас с вашими принципами остается только согласиться. Мы хотели привести его к Леснику, теперь он пойдет туда сам. Побежит, если надо будет. Только ты не будь слишком доверчив, слушая Лесника и думай своей головой.

— Забавно.

— Что?

— Лесник мне то же самое говорил: "Думай своей головой!"

— Ну вот!..

— А про тебя он говорил, что ты умная.

Инга улыбнулась. Я продолжил:

— А, нет, не так! Он говорил: "Ученая баба".

— Старый пердун.

— Очень старый, да… Я с барменом потрепался насчет майора. Он в курсе этой старой истории, но не знает подробностей, только слухи, которым не очень верится. Вроде бы "Чистое небо" там было как-то замешано и это его боевики с солдатами хлестались на Кордоне.

— "Чистое небо"? Исключено. Зачем бы им? У них с охраной Зоны никогда проблем не было. Периметр на болоте дырявый. Им просто незачем.

— Я и говорю: не очень верится. Но майор рассказывал про какого-то наемника, который и уделал его парней. А "Чистое небо" как раз в то время полностью взяло болота под контроль. Может быть здесь один и тот же человек поработал? Опытный, смелый, умеющий хорошо стрелять и знающий Зону.

— Может быть он был и не один? Все-таки военные тоже помирать не хотели и в одиночку их перестрелять… Сколько их там было?

— Человек десять.

— Даже тебе понадобилась бы поддержка.

— Там ведь не спецназ ООН был. Обычная пехтура. Справился бы. Но это — я… Ты права, он наверняка был не один.

Закат, пока мы говорили, превратился в тонкую красную полосу.

…

Серый кот сидел на крыше сарая, на своем излюбленном месте. Он всегда туда забирается, когда мы приходим. Не доверяет. Странно, что снега на этом месте и вокруг него почти нет.

— Кыс-кыс-кыс!

Котище только пошевелил ушами и презрительно покосился на Ингу.

— Не пойдет, — сказал я.

— Может и пошел бы, будь она одна…

Лесник сидел на скамейке в неизменных ватнике и шапке-ушанке, с дымящейся сигаретой. Рядом, прислоненный к спинке, стоял ППШ, который я же ему и подарил в позапрошлом году.

— Да, была бы одна — пошел бы, — повторил он. — Со зверьем-то они все ладить умели, а мутантам — еще и приказывать.

— Мы многое могли… — Инга подошла к нему и села рядом, на скамейку. — Что сейчас вспоминать?

— Кто старое помянет, тому глаз вон, а кто забудет — тому оба. Но это к слову. А с чем вы сейчас старика навестили?

— Прямо уж: старика.

— Раз старый — значит старик. Завари-ка травки, малыш.

Это он мне. Ладно, придержим язык. Где у него что лежит — я знаю, а печку в сарае Вано уже разжег. Издали, сквозь дверной проем, я видел, как Инга о чем-то рассказывает Леснику.

— Это и есть тот самый?.. — спросил из-за моего плеча Коряга, притащивший охапку дров.

— Тот самый и есть. Дверь прикрой, сейчас местного чая попробуем.

— Че-т меня это пугает.

— Не бойся. Хотел бы местный хозяин с тобой разобраться — так и разобрался бы.

— Да ну!.. Этой стрелялкой что-ли, что рядом с ним?

— Ты про генерала Ткаченко слышал когда-нибудь?

— Нет, хотя что то знакомое есть. Погоди… Вот этот дед — настоящий генерал?!

— Так проходит слава в Зоне, — усмехнулся я. — Верно, Вано?

— А кто это? Я тоже не слышал.

Я помешал угли в печке, снял крышку с верхней конфорки и поставил на огонь котелок с водой.

— Ткаченко — это основатель "Долга". Вернее, один из основателей. В свое время был весьма и весьма авторитетным человеком. Имел хорошие связи за периметром и вовсю этим пользовался. В один прекрасный день генерала зачем то принесла нелегкая в Рыжий Лес.

— За артефактами, наверное…

— Это уже не важно. Ткач чем-то разозлил Лесника и тот устроил ему экскурсию по-сусанинским местам. Трупы генерала и его людей нашли только через два года, да и то случайно. Кстати: на Янове и нашли.

— А-а-а! Ну, точно! Саныч же рассказывал, как ботаники новый детектор испытывали на градирне, а им на головы трупешники свалились. Вот откуда мне фамилия знакома!

— Вот-вот… Пропал Ткач, как я и сказал, два года назад, а трупы были свеженькие. Отсюда мораль: если считать себя в этом мире самым крутым, то тебе обеспечены разные приятные неожиданности, вроде пространственных аномалий.

— В общем не злить его… — сказал Калецкий. — Понятно. А про то, что…