Павел Мамонтов - Вольный игрок [СИ]

Тогда Андрей и прыгнул в сторону, на лету нажав спуск арбалета. В этом было большое преимущество этого оружия.

Арбалетный болт исчез в бурой шкуре в районе груди - для наконечника в три пальца толщиной особая точность не требовалась.

На этот раз тур промчался метров пять, и колени его подкосились. Он с головой зарылся в снег, но не сдался, а как настоящий воин поднялся и из последних сил стал разворачиваться в сторону врага.

Андрей, снова натягивая тетиву, испытывал некоторую жалость. Сейчас тур походил на упрямого, но несмышлёного противника. Бык стоял к нему боком, покачиваясь, изо рта уже хлестала кровь, но ярость из глаз не ушла.

«И чего ты на нас налетел», - подумал он, целясь в складки шкуры на шее зверя. Промахнуться он не мог.

Не успела туша рухнуть в снег, как Юля уже спустилась со своей позиции.

- Ты цел? - спросила она, ощупывая рёбра и руки.

- Да шо ему сделается, - снова ответил крылатой фразой Казаков.

«Надо точно показать ей этот мульт», - решил он.

- Я так рада, - ответила девушка и упорхнула.

Андрей растерялся. Он, честно признаться, ожидал более… продолжительной реакции.

Юля тем временем сняла с пояса топорик, которым они обычно пользовались для хозяйственных нужд, и очень ловко вскрыла брюшину туру.

Наружу вывалилась требуха, от которой повалил пар, кровь плавила снег не хуже кипятка.

- Что ты делаешь? – успел спросить Казаков.

Юля взяла здоровенный, почти чёрный шмат плоти, оторвала от него кусок.

- Печень добычи, - сказал она, подходя, - то, что принадлежит нам по праву.

И протянула бесформенный кусок мяса.

Кровь струйками стекала по её ладони, алые капли падали в снег, а чёрные глаза смотрели неотрывно.

Андрей, словно в каком-то трансе взял печень, откусил. Вкус был специфический - горечь, кровь и железо.

«Вкус войны», - подумалось ему.

Юля взяла у него кусок, тоже откусила и вернула. Так они вдвоём, строго по очереди, приговорили часть добычи, каждый раз возвращая положенную долю. Каждый раз приближаясь, соприкасаясь друг с другом всё большей частью тела, пока мясо не исчезло и ладони полностью не соприкоснулись. Андрей, немного придя в себя, обнаружил, что они стоят, держа друг друга за руки и переплетя пальцы уже неизвестно сколько времени. Внутри каждого нарастало желание, стремление, которое только и ждало повода прорваться. И первым сделал шаг Андрей, наклонил голову для поцелуя.

Это было какое-то безумие. Запах крови, ей запах, ей прикосновения, взгляд. Полушубки стали для них покрывалом. Вслед за ними полетела в снег и одежда, потому что так они хотели, хотели видеть, а главное - чувствовать друг друга без лишних преград.

Холода Андрей не чувствовал, он чувствовал только Юлю, и брал её жадно и яростно. Или это она брала его: напрягалась струной, тянулась навстречу, не отпускала при каждом движении. Бешенный танец двух тел стремительно достигал высшей точки.

Когда Андрей уже излился удовольствием, он вдруг с удивлением понял, что ему мало, он хочет ещё - сейчас, немедленно. С трудом разомкнув объятья, он, лёжа на вытянутых руках, посмотрел на Юлю, потную, с растрёпанными волосами, и прочёл в ослепительно чёрных глазах те же мысли и желания.

Она грациозно и безмолвно перевернулась на живот, возможно, ей просто стало немного больно.

Андрей жадно соединился с ней вновь, и опять его словно унесло куда-то, без всякого контроля: ощущение любимого тела, её страсть, желание, удовольствие. Он чувствовал её как себя, что и как она хочет. Одной рукой он сжал ей грудь, нежно, но твёрдо, вторую повёл ниже, к интимным бугоркам…

- Вот это да, - только и смог вымолвить Андрей спустя какое-то время.

Он лежал на спине, глядя в чистое голубое небо сквозь игольчатые ветки. Судя по положению солнца, времени после их… хм… отдыха прошло едва ли больше пяти минут. И это охотники ещё переводили дух какое-то время. Кто бы мог подумать. А ведь казалось, что пролетела вечность, и не одна.

Юля на слова Андрея только застонала, затем выгнулась, почти встав в мостик (случайно или намеренно демонстрируя идеальную фигуру), а потом села на полушубке и потянулась, собрав волосы на затылке.

Обнажённая на фоне заснеженного леса - вот это картина! Она сидела, подобрав стройные ножки, чтобы не угодить ими в кровавый снег. Её чуть загорелая кожа казалась заметно темнее на фоне белизны снега, идеально округлая, подтянутая грудь с алыми, всё ещё возбуждёнными сосками, манила к себе мужской взгляд, так же как и очаровательные заострённые ушки.

Юля тряхнула головой и тёмные локоны частично скрыли её прелести, упав на кожу, покрытую капельками пота.

- Одевайся, простынешь, - тихо сказал Казаков, хоть в голове у него роились другие мысли.

- С тобой никогда.

Девушка хлопнула его по животу, но к брюкам всё-таки потянулась.

Дотащить тушу тура до лагеря было той ещё задачкой. Добычу выпотрошили, отрубили голову, передние ноги и окорока (их подвесили на деревьях, чтобы потом вернуться). И всё равно то, что осталось, ощутимо тянуло на несколько центнеров. Игроки нарубили лапника, перетащили тушу на волокушу и сами впряглись аки бурлаки.

Километра за два до лагеря Андрей послал Юлю вперёд, чтобы остальные из охотничьей партии им помогли. Наступила ночь, вдвоём волочь можно было ещё долго, а ребята в лагере могли уже заволноваться.

Юля с блистательной грацией уехала вперёд на лыжах, послав на прощанье воздушный поцелуй. Андрей же уселся на пахнущую кровью и ещё чем-то терпким мохнатую грудь убитого животного и расслабился, прислушиваясь к шуму леса. Тяжёлые свинцовые тучи быстро неслись по небу нескончаемой пеленой, обещая ночью снегопад или даже бурю, но пока даже обычный снег не шёл. Ветер заставлял верхушки деревьев скрипеть и покачиваться, не добираясь пока до подошвы леса.

Андрей недвижимо сидел на туше, скрестив руки на груди, чтобы не тратить тепло. Арбалет у него лежал на коленях. Дикого зверя он не боялся - они больше заинтересуются требухой тура, чем теми, кто завалил такого зверя. Волчий вой там, откуда они недавно пришли, свидетельствовал о его правоте.

Андрей прикрыл глаза, прислушиваясь к шуму леса, и позволяя остаткам адреналина, которого после схватки и игр с Юлей внутри оставалось ещё много, спокойно раствориться в его крови. Дыхание и стук сердца успокоились, этому помогли темнота, скрипы и стоны деревьев, и даже разборки волчьей стаи, чьи звуки доносились до него.

Была во всём этом какая-то логика, какой-то свой порядок и гармония, если угодно. И если её не нарушать, то ничего с тобой не случиться.

Эта интересная мысль будто сама по себе пришла в голову, но только Андрей её захотел обдумать…

- Ничего себе!