Павел Мамонтов - Вольный игрок [СИ]

Освещение почти померкло, сенсоры мигали, как салют во время взрыва на фабрике фейерверков. А Юля при этом выглядела до дрожи пугающе: она сидела в кресле как истукан, глаза её заволокло паволокой, а из носа текли тонкие струйки крови.

Вдруг её волосы поднялись дыбом, между ними заискрили разряды тока, они начали сплетаться в длинные пряди, похожие на змей медузы Горгоны.

Андрей отчаянно рванулся к любимой, обнял её за шею (руку не сильно дёрнуло током), попытался вытащить девушку с кресла.

Уперев ноги в пол, ему даже удалось поднять её, но руки по-прежнему остались в геле, сейчас горящем красным.

- Юля, Элия, дорогая, пожалуйста, прекрати! Ты себе навредишь, навредишь всем! – кричал Андрей на ухо. - Я здесь, услышишь меня. Юля, нам надо домой!

Из последних сил вытаскивая любимую, он одной рукой коснулся геля.

Что случилось потом, он не мог объяснить. Его разум просто не мог это осознать: все те эмоции, чувства и ощущения. Остались только редкие воспоминания. Например, он ощущал свою руку огромной, слово ствол дерева или морская волна. При этом в ней была заключена такая сила, что он был способен крушить камни и всё, что окажется в его поле зрения. Кажется, он мог видеть всё вокруг на триста шестьдесят градусов и даже заглядывать в глубь вещей…

А ещё он чувствовал Юлю - так, как было с ними только в моменты высшего удовольствия.

И всё это время у него на краю сознания не переставала биться мысль:

« Юля, домой, нам надо домой. Домой! ».

И она его услышала!

Связь вдруг распалась. Влюбленные вырвались из хватки геля и улетели в тот самый экран, что транслировал шныряющих миротворцев.

Последнее, что помнил Андрей, был вкус крови, во рту и в носу, и то как спины солдат отгораживают от него силуэт лежащей девушки.

Он отключился. Если бы он смог продержаться ещё немного, то увидел был, как «сигары» миротворцев прыснули в стороны от взявшей чёткий курс колесницы.

***

Следующую ночь, а может и день, Андрей помнил, как в бреду: у него болела голова, он едва чувствовал своё тело, и его постоянно пичкали какими-то лекарствами.

Кто именно, он не мог сказать.

В итоге он собрал волю в кулак и резко встал. Это действие отозвалось новым приступом боли и темнотой в глазах, но потом он удивительно хорошо стал себя чувствовать, свесил ноги с кушетки и осмотрелся.

Его пристанище было собрано из прутьев толщиной с большой палец, изогнутых и соединённых под потолком. От этого комната была круглой и по форме напоминал пузатый кувшин. Андрей ощутил себя кем-то вроде джина, хотя помещение было довольно широкое – метра четыре в диаметре. В центре стоял столбик, как ещё одна опора, именно к нему крепились прутья, но ещё на нём размещались несколько кругов полок с зеркальцами, футлярами и тюбиками, назначение которых Андрей не знал.

Ещё одна кушетка стояла напротив. Комнате была двухместной – выходит, ему её специально предоставили в полное распоряжение.

В арочном проёме показалась женская головка и тут же исчезла, что-то пискнув напоследок.

Андрей было за ней поднялся, но встал слишком резко, и его опять накрыл приступ головокружения. Обождав, он начала осторожно ходить по комнате и вскоре пришёл в норму.

Внутри пахло орехом, а откуда-то из-под пола тянуло тёплым воздухом. Девушка вернулась в сопровождении, как потом выяснилось, доктора, который выглядел странно. Если судить по форме ушей, то он точно принадлежал к лесным, но при этом был низенького роста, с квадратной бородой и очень большими глазами. Он походил скорее на доброго гоблина в халате. На него Андрей тут же накинулся с вопросами, но тот мягко увёл тему в сторону, осведомился о его самочувствии, послушал пульс, дыхание, попросил высунуть язык и оттянул веко. Закончив, он поведал, что состояние Казакова удовлетворительное, он может начать есть с осторожностью и ходить без серьёзных нагрузок.

С этим доктор и отбыл, сказав, что скоро Андрею всё объяснят. Тот вскипел, но сообразил, что находиться в одной майке, без оружия и неизвестно где.

Тут, кстати, вернулась девушка - с подносом, от которого ароматно пахло. Она мило улыбнулась, ловко разложила всё на столик вокруг столба и пожелала приятного аппетита.

Она была голубоглазой блондинкой, страшненькой, с немного растерянным выражением лица. Говорила на языке, понятном Андрею, но с сильным акцентом: грассировала, глотала окончания и, конечно же, вместо «е» произносила «э». В общем, девушка выглядела очень милой и наивной, отчасти поэтому Казаков сменил гнев на милость. Да и аппетит у него проснулся невероятный.

На подносе под колпаком обнаружились мелко поструганное мясо с овощами, сочащееся жиром, уложенное на широкие свежие листья, несколько лепёшек, пара соусов в плошках и ароматный бульон в керамическом котелке.

Что удивило Андрея, так это то, что рядом с вилкой и ложкой лежали палочки! Вот это новость! Что ж, пока есть возможность, спи или ешь, - так говорил Скаур. Этой возможностью Андрей и воспользовался. Как раз по окончанию трапезы к нему зашёл посыльный.

При виде его Казаков с трудом сдержал смех и чуть не подавился последним куском мяса. По всей одежде вошедшего - груди, спине, рукавам – тянулись полосы бахромы. Да не простой: ко многим её шнуркам были приделаны разные финтифлюшки - от гильз до стекляшек и перьев. Нет, наряд нельзя было назвать уродливым, скорее даже красивым, но уж очень необычно выглядел посыльный для Андрея.

К тому же у него были длинные волосы, в которые тоже были вплетены цветные ленты, в уши вставлены серьги с серебряными цепочками до плеч, а на грудь свисало роскошное ожерелье из красно-белых перьев, вперемешку с гильзами и небольшими декоративными то ли гранатами, то ли мандаринами.

При этом у него имелся патронташ на поясе и два внушительных револьвера.

- Приветствую гостя народа, - посыльный поклонился, всё его шикарное убранство звякнуло.

Теперь, приглядевшись, Андрей увидел в наряде определённую логику. Например, три привязанные рядом патрона - определённо отличительный знак, как и восьмиконечный кристалл точно напротив сердца.

- Где я? Где девушка, с которой я прибыл? Я хочу немедленно её увидеть. И удостовериться, что с ней всё в порядке.

Посыльный проигнорировал отсутствие приветствия.

- О, хранительнице теперь не стоит думать о своей безопасности. Теперь окружающие должны думать о том, чтобы не вызвать её гнев, - глаза лесного при этом светились неподдельным восхищением и даже преклонением! – Вы же находитесь в столице лесного народа. Здесь вы в полной безопасности. Никто не посмеет вам причинить вред, если вы сами будете вести себя подобающе.