Петер Фехервари - Инфернальный реквием

«Да уж», – мысленно согласился Иона, шагая за ней через ротонду.

Вчера, когда они прибыли на территорию Серебряной Свечи в центре города, уже подкралась ночь, и Хагалац настояла на том, чтобы отложить разговор до зари. Тайта разместили в жилых помещениях ордена, на правах кого-то среднего между гостем и заключенным. Его не обыскали и не заперли под замок, но за дверью до утра простояла на страже худощавая и неприветливая сестра-диалогус по имени Харуки. Сейчас она неотступно следовала за собеседниками, внимательная, как ястреб, и почти наверняка вооруженная.

«Они не могут во мне разобраться, – решил Иона, – но им что-то от меня нужно, поэтому я еще жив».

Все трое прошли через зал в сводчатый коридор с дверями по обеим сторонам. Дойдя до конца прохода, Хагалац открыла последнюю из них. За порогом обнаружилась читальня с обшитыми деревом стенами, где ждала невысокая стриженная в кружок женщина с круглым лицом, ревниво сжимавшая в руках инфопланшет. Несмотря на молодость, она носила облачение полноправной сестры-диалогус, а в ее темных волосах мелькали седые пряди.

– Ты собрала все, что я запрашивала, сестра Наврин? – спросила Хагалац, закрыв дверь.

– Именно так, досточтимая настоятельница-когностик, – с поклоном произнесла ее подчиненная. – Я пребывала тут на протяжении ночи, готовя все необходимое.

«Настоятельница», – повторил про себя Тайт.

Слова Наврин подтвердили его вывод, что Хагалац обладает высоким чином. Если Иона правильно помнил иерархию сестринства, она превосходила рангом даже палатину Сакрасты.

– Также, настоятельница, я позволила себе систематизировать материалы и написать подробные заметки, – чинно добавила Наврин, указав на стол позади себя. Там лежали аккуратные стопки томов и свитков.

– Нет, так не пойдет, – заявила Хагалац, устремляясь к ним.

– Ваше преподобие?..

– Сестра, он должен найти ответ сам, и только сам.

Взмахнув рукой, настоятельница развалила стопки и принялась с неподобающей увлеченностью перемешивать документы. Наврин выглядела чуть ли не убитой горем: в других обстоятельствах выражение ее лица показалось бы комичным.

– А в чем дело, настоятельница? – опасливо поинтересовался Иона.

– Это тебе и нужно определить, пастырь. – Хагалац, похоже, осталась довольна результатом своих усилий и отошла от стола. – Про шторм «Каллиопа», сестра, – бросила она молодой помощнице.

– Да, ваше преподобие. – Наврин повернулась к гостю. – Проповедник Тайт, наши орбитальные датчики засекли грозовой фронт, приближающийся со стороны залива. Ожидается, что он достигнет Кольца Коронатус через пять дней.

– Однако, сестра, как я понимаю, бури здесь не редкость?

– Но не таких масштабов, – нервно проговорила женщина. – В последний раз шторм, подобный «Каллиопе», наблюдался во время Четвертого просвещения – более шестисот лет назад.

– И вы все считаете, что он неестественен, – рискнул предположить Иона, взглянув на Хагалац.

– Здесь все неестественное естественно, пастырь. – Настоятельница сверкнула синими глазами. – Берега Свечного Мира омывает Море Душ. И колдунов здесь нет потому, что они не способны выстоять перед его приливами.

– Тогда зачем вообще жить тут? – Тайт вспомнил, какие ужасы он обнаруживал даже на самых заурядных планетах. – Риск…

– Мы идем на него во имя Бога-Императора! – провозгласила Хагалац. – В местной скверне сокрыто благословление, пастырь. Избавление или проклятие! – Она рассекла воздух правой ладонью, подчеркнув фразу. – Вот почему Истерзанный Пророк выбрал этот мир. Чтобы обрести откровение, необходимы стойкость и воля.

«Мы ведем спор, в котором мне не выиграть, – решил Иона. – Или битву, где не стоит погибать…»

– Понимаю, – как можно искреннее сказал он, кивая. – Ваша вера оберегает…

Настоятельница отвесила Тайту пощечину наотмашь. Странник почти не ощутил боли, хотя ее перстни содрали кожу до крови.

– Давай без высокомерия, иноземец! – зарычала Хагалац с особенно сильным гортанным акцентом. – Я знаю, ты думаешь, что мы все дураки!

– Честно говоря, я не знаю, что и думать, – признался Иона, потирая для виду рассеченную губу. – Раньше я думал, что мы собираемся поговорить о Ведасе.

– О, я точно уверена, что экзегет жив, – пренебрежительно отозвалась когностик. – И не сомневаюсь, что у него имелась возможность связаться с тобой. Я даже полагаю, что ты считаешь, будто способен убить его.

Тайт помолчал, размышляя над сказанным.

– И ты намерена остановить меня?

– Нет, я хочу, чтобы ты доказал, что у тебя получится. – Хагалац ткнула пальцем в завал из книг. – Для начала покажи мне, что наделен умом и умением видеть.

– Что я должен найти?

– Истину, одну лишь истину. – Она неласково улыбнулась. – Комната твоя. Сестра Наврин будет помогать тебе в изысканиях, но не направлять. – Молодая диалогус покраснела, услышав косвенное порицание. – Впечатли меня, Иона Тайт.

– А шторм? – спросил путник, когда Хагалац направилась к двери. – При чем здесь он?

– Просвети его, сестра! – крикнула настоятельница через плечо, выходя из читальни.

– Сестра Наврин? – Иона обернулся к назначенной ему ассистентке. – Просветите меня, пожалуйста.

– Мы нашли загадочную синхронность между зарождением бури и другим событием, сударь, – мрачно сообщила диалогус. – Его зафиксировали на отсечке… – Наврин сверилась с инфопланшетом. – «Лучистый-семь-семь-три-четыре».

– И что означает «Лучистый-семь-семь-три-четыре», сестра?

– Отмеченное время вашего прибытия, проповедник Тайт. Момент, когда вы ступили на Перигелий.

Черное ничто оказалось хуже кошмара.

Ни вечной дороги, ни адской преследовательницы, но и никакой надежды, вообще ничего, кроме воспоминаний о мыслях, ибо в этом нигде даже суть личности превращалась в тень самой себя, а из чувств выживали только отчаяние и страстное желание избавиться от него.

Потом, без всяких причин и предисловий, ничто исчезло.

Асената рухнула обратно в бытие, и ее разум словно отпрянул под внезапным натиском ощущений. Сверху лилось яркое сияние ламп, настойчиво слепящее. В ледяном воздухе висел кисловатый запах дезинфицирующих бальзамов.

Гиад зажмурилась и тут же вновь открыла глаза, испугавшись, что теперь тьма уже не отпустит ее. Сотрясаясь от рвотных позывов, она схватилась за попавшийся под руку стол и чуть не упала, когда тот отъехал в сторону.

«Так это каталка?»

Когда зрение пришло в норму, сестра разглядела вокруг себя другие кровати на колесиках, а под ними – тоскливую красно-белую плитку Сарасты. Асената стояла в просторном зале с рядами квадратных люков в дальней стене. Некоторые дверки удерживались в открытом положении длинными металлическими ложами, подобными языкам, высунутым из раззявленных ртов. Не все из них пустовали.