Петер Фехервари - Инфернальный реквием

«Рабыня здесь только ты, вырожденка, – обличает ее серая сестра. – Твои страсти держат тебя на цепи».

Голос сучки ослабел до шепота, как случается перед каждым смертоубийством, и все же ее слова омрачают радостное возбуждение Милосердия. Она уже не помнит, ни как долго управляет их общим телом, ни через сколько сражений провела его целым (пусть и не совсем невредимым), и все же двойняшка продолжает ныть и выть о своей свободе.

– Не кусай руку, которая прикрывает тебя, сестренка, – тихо журит Милосердие свою узницу. – Ты давно бы сломалась от такой жизни.

Бронемашина вздрагивает и останавливается. Слышно, как корпус нерегулярно звякает от попаданий. Скулящие сервоприводы опускают задний люк, превращая его в аппарель, и приглушенный рокот битвы усиливается до шумной какофонии.

– Искорените поганых ксеносов, сестры! – кричит госпожа, щелкая хлыстом.

– За Трон и Терний! – вопит Милосердие вместе со всеми.

Как обычно, она первой выскакивает на поле битвы, преодолев аппарель одним прыжком. Оказывается, что транспорт доставил воительниц прямо к треснувшим стенам вражеского бастиона. Артобстрел накрывает здания за куртиной, раскалывая арочные переходы и раздутые шпили, возведенные из чего-то наподобие белой кости. Окутанную дымом землю усеивают тысячи трупов и выпотрошенные остовы боевых машин. Большинство из них – имперские, поскольку Терний Вечный и его союзники из Астра Милитарум дорого заплатили за прорыв в гнездо неприятеля. По слухам, сама канонисса-истязатель пала в схватке с колдуном, возглавляющим чужаков. Кое-кто даже шепчет, что орден уже не восстановится после такой кампании, но Милосердию, в общем-то, плевать. Если настал последний акт, она устроит незабываемое представление!

Симфония перестрелки неумолчна и бесподобна: глухой грохот и свист имперских снарядов переплетаются с шипением, стрекотом и завыванием более изящных орудий неприятеля. Милосердие мельком замечает защитников цитадели: они легкой поступью занимают позиции на стенах, их стройные тела выглядят обманчиво хрупкими. Из-за обтекаемой, элегантно сработанной брони и проворства движений чужаки напоминают жуков, что веселит сестру: да они же просят, чтобы их раздавили!

Альдари [10] При переходе к восьмой редакции игровой вселенной компания Games Workshop сменила обозначения некоторых фракций. В частности, эльдары теперь называются альдари. , вот как их называют. Милосердию нравится, как звучит это слово, что возмущает ее серую сестру.

– Все в пролом! – ревет госпожа.

Пока воительницы бегут к пробитым стенам, навстречу им выходит гигантский автоматон. Пластины брони, покрывающие долговязую двуногую машину, выполнены из того же схожего с костью вещества, что и сама цитадель, но выкрашены в темный багрянец. В правом кулаке исполин сжимает громадный меч, изогнутый клинок которого потрескивает разрядами загадочной силы. По мнению Милосердия, чужеродный великан смотрится очень изысканно.

Завывая, она мчится прямо к автоматону, отпрыгивая и увертываясь от сгустков энергии, что вылетают из пушки на его левом запястье. С обеих сторон от нее гибнут другие кающиеся, сожженные дотла; среди них и госпожа покаяния. Милосердие будет скучать по жарким поцелуям хлыста старой карги, хоть никогда и не нуждалась в подобном воодушевлении.

Конструкция встречает ее взмахом меча по широкой дуге. Сестра перескакивает стремительно несущийся клинок, но воительницу сзади нее разрубает надвое. Мощь, наполняющая оружие, прижигает рану, и половины тела женщины даже не истекают кровью, падая наземь. Не успевает враг нанести повторный удар, как Милосердие бьет его цепным мечом по бронированному колену… и эвисцератор отскакивает с такой силой, что сестра едва не выпускает оружие. В тот миг она понимает, что никак не сумеет навредить подобному противнику, однако не чувствует страха. Ничего, тут еще можно неплохо порезвиться!

Милосердие с ликованием кружит у ног автоматона, подпрыгивая или пригибаясь всякий раз, как он пытается достать женщину мечом. При любом ответном выпаде зубья ее клинка соскальзывают с доспехов исполина, но сестра продолжает атаковать даже после того, как мотор оружия ломается и цепная лента замирает. Здесь для нее нет шансов на победу, только непокорность и наслаждение каждой прожитой секундой – а секунды могут длиться вечно, если затейливо их растягивать!

Танец подходит к концу, когда Милосердие запинается о тело разрубленной сестры. Не дожидаясь, пока она выправится, автоматон хватает ее огромным кулаком и поднимает над землей. Пока женщина пинается и колотит по пальцам гиганта бесполезным мечом, он подносит добычу к широкому куполу головы, вытянутому назад. Единственная заметная особенность гладкого черепа – белый кристалл в глубокой выемке. Самоцвет блестит ярко, но как-то странно, словно его сияние видит только Милосердие. Она осознает, что камень живой в некоем таинственном аспекте, поэтому ее враг одушевлен в большей мере, чем любая из машин Империума. Эта мысль необъяснимым образом терзает сестру, и она жаждет разбить кристалл – совершить акт искусного истребления.

Пленитель безжалостно разглядывает ее, не обращая внимания на град проклятий, и начинает сжимать кулак, медленно и равномерно, будто смакует гибель противника. Даже понимая, что борьба не имеет смысла, Милосердие продолжает вырываться и бранить чужака. Сестра извивается так, что с нее сползает капюшон, и тогда она презрительно плюет кровью в кристаллизованный дух великана. Враг замирает, как от оскорбления.

– Ну, давай! – призывает Милосердие, щеря зубы. – Но я вернусь и расколю тебя!

На миг ее восприятие искажается, размытое неведомыми течениями.

– Кварин, – бормочет ее неугомонная сестра губами Милосердия. Ни та ни другая не понимают значения этого слова, однако незнание не мешает им догадаться, что произнести его было правильно.

Ослабив сокрушительно могучую хватку, автоматон изучает добычу. Его мысли сочатся из духовного самоцвета, и Милосердие мимолетно улавливает их, как отрывки позаимствованного сна. Она ощущает вкус не ярости или ненависти, но удивления.

– Убей меня… а то потом… не сможешь… – хрипит серая сестра.

Как и имя, фраза звучит знакомо, однако неясно, откуда она взялась. Еще один призрак чего-то грядущего.

Без предупреждения исполин отбрасывает ее прочь. Милосердие врезается в землю так, что удар отдается в каждой кости, сбрасывает ее с телесного престола и разрывает цепи Асенаты.

Вновь обретая власть над собой, бывшая узница видит, как шквал ракет поражает конструкцию ксеносов и разносит ее на куски в фонтане огня и раздробленных пластин брони. Если бы Гиад провела в кулаке автоматона еще секунду, то сгинула бы вместе с ним.