Петер Фехервари - Инфернальный реквием

В один миг фонтан ожил под шипение волны жара: его окаменевшее тело взвилось неудержимыми языками огня. Воздвигнувшись на куполе голубого пламени, чудовище выпростало два щупальца, которые оканчивались щелкающими пастями с клыками из магмы. На вершине ярко пылающей колонны, что служила монстру туловищем, угнездился бесформенный комок ртов и глаз; они непрерывно меняли форму, расширялись, грызли и пожирали друг друга лишь затем, чтобы возникнуть вновь.

– Демон! – воскликнула Харуки, останавливаясь рядом с Тайтом.

Она приняла защитную стойку, держа меч горизонтально над головой.

Ухая и визжа, тварь соскочила с пьедестала и помчалась на незваных гостей, извергая потоки многоцветного огня из отростков, увенчанных пастями. Когда пламя объяло Хагалац, женщина вскинула руки, однако Иона не понял, что она пыталась сделать – защититься или выразить поклонение.

– Искорените отродье, сестры! – приказала Чиноа из-за колоннады справа от Тайта, выпуская очередь из шторм-болтера.

Ее снаряды, пройдя сквозь фантомную шкуру демона, взорвались от жара внутри. Две сестры, занявшие позиции за столпами слева, поддержали командира болтерным огнем, причем Женевьева стреляла из оружия погибшей Марсильи. Чудовище завыло, мерцая и разбрасывая капли эктоплазмы. Хотя взрывы нарушали цельность монстра, он не прерывал атаку.

Когда тварь ринулась к Тайту, он прыгнул вбок, уклонился от хлестнувшего поверху щупальца, крутнулся на месте и всадил несколько болт-снарядов в бесформенную голову врага.

В ту же секунду Харуки шагнула в сторону и рубанула по другому отростку мечом. Клинок, потрескивающий разрядами энергии, рассек конечность без всякого сопротивления. Из раны молниеносно хлынули брызги пламени, попавшие на бронежилет сестры. Отсеченное щупальце ударилось о пол и рассеялось облачком цветного дыма, на что демон отозвался разъяренными воплями из нескольких ротовых отверстий и веселым уханьем из остальных. Многие пасти, разорванные сосредоточенной стрельбой Ионы, успели восстановиться за пару мгновений.

– Подальше от него! – рявкнул Тайт мечнице-диалогус.

Харуки ловко отскочила от монстра, когда тот замахнулся на нее уцелевшим отростком. Сестра начала грациозно отступать, но споткнулась, заметив, что на ее нагруднике – или, точнее, из него – что-то растет. Там, где нечестивый огонь коснулся бронежилета, его материал переродился в клубок извивающихся щупалец с лезвиями на кончиках. Крик отвращения мечницы быстро сменился воплем ужаса: чары мутации распространились на внутреннюю часть снаряжения и впились в плоть под ним. Уронив клинок, диалогус начала возиться с креплениями нагрудника. Ее зрачки уже расширились от боли.

– Иди сюда! – заорал Иона. Он продолжал стрелять, стараясь отвлечь монстра от пострадавшей сестры. – Сюда, ублюдок!

Чудовище с ошеломительным проворством дернуло конечностью в сторону Тайта и окатило его ярким пламенем. Ослепленный, Иона неуклюже попятился. Его кожу закололо от нечестивого жара, и он почувствовал жажду потустороннего огня расплавлять и лепить заново все на своем пути. Бронежилет стек с тела хозяина, превратившись в слизь… но тело Тайта и оснащение, которое он носил годами, оказались неуязвимыми для демонического касания. Не пострадали даже его кожаная форма, пояс и сапоги. Несомненно, их тоже запятнало проклятие Ионы.

«Моя скверна укоренилась глубже твоей», – смутно подумал он, когда языки пламени опали.

Оскалившись от ненависти, Тайт попробовал выстрелить еще раз, однако пистолет чавкнул в его руке. Опустив глаза, Иона увидел, что оружие трансмутировало в точную копию самого себя, только из сырого мяса, и вскрикнул от омерзения. Когда чудовище снова устремилось к нему, Тайт выбросил кусок плоти и достал «Элегию», хотя совсем не желал тратить последнюю драгоценную пулю.

– Давай, гад! – вызывающе рявкнул он.

Луч ослепительно-белой энергии поразил демона сбоку, испарив середину торса. Монстр взвыл и, уменьшив пылающую колонну своего тела, чтобы закрыть рану, повернулся к новому противнику. Тот направил мелта-ружье в многочисленные лица отродья.

– Истина сжигает чисто! – взревела сестра Индрик. Она снова нажала на спуск, и луч опалил чудовище в равной мере жаром и верой. – Чистота искореняет истинно!

Голова демона исчезла во вспышке соперничающих энергий, вихревые волны от которой разошлись по всему его телу. С громким шипящим хлопком монстр рассеялся облачком желтого дыма.

Кашляя от смрада кипучей серы, Иона поспешил к Харуки. Мечница лежала на спине, вокруг ее головы расползалась лужа крови, а из разорванных глазниц и рта торчали наросты, похожие на актиний. Руки и ноги женщины спазматически дергались, но Тайт не понимал, теплится ли еще в ней жизнь или же заражение дошло до конечностей.

– Поганая смерть, – рассудила Индрик, присоединяясь к Тайту. – Ты храбро сражалась, сестра-диалогус.

Не говоря больше ни слова, Туриза испепелила голову и плечи убитой.

– Покойся с миром, сестра, – добавил Иона, поднимая меч, оброненный Харуки.

Впечатленный мастерством оружейника, он проверил балансировку. Силовые клинки вообще встречались редко, а этот оказался уникальным.

«Вечно откладывать нельзя», – подумал Тайт и наконец обернулся к Хагалац.

Настоятельница неподвижно стояла там, где Иона в последний раз видел ее, и сохраняла прежнюю позу – спиной к нему, руки подняты в попытке закрыться от демона. Бронежилет Хагалац приобрел неоново-розовый цвет, а лицо и кисти женщины странно блестели. Приблизившись к ней, Тайт понял, в чем дело. Если снаряжение под воздействием демонического огня только сменило окраску, его хозяйке повезло меньше.

– Мне жаль, – сказал Иона.

Он не извинялся, а выражал свою скорбь.

Настоятельница Хагалац превратилась в серебряную статую, и на ее лице застыла удивленная гримаса. Хотя, возможно, она выражала благоговение? Ужас? Или даже шок откровения?

– Огромная потеря для Последней Свечи, – произнесла сестра Чиноа. Тайт лишь сейчас заметил, что остальные подошли к нему. – У настоятельницы была могучая душа.

– Да, – печально согласился Иона.

Не то чтобы он успел сдружиться с Хагалац, однако по меркам высокопоставленных адептов Экклезиархии женщина обладала до приятного рациональным мышлением. Раньше Тайт почти верил, что она знает, что делает.

«Хагалац сама верила в это. Вот почему она утратила бдительность и пала».

– Архивраг вечно выискивает в нас слабости, – сурово провозгласила Камилла. – Мгновенная небрежность порождает…

– Надо идти дальше, – перебил Иона.

Он был не в том настроении, чтобы выслушивать поношения, тем более из уст идиотки.