Антон Демченко - Пылающая полночь

Бывший легионер не стал браться за оружие, он поступил проще. Спрыгнул с лошади рядом с оторопевшим хозяином дома и отвесил ему знатного леща.

— Низко пошел. К дождю, наверное, — флегматично заметил дух, наблюдая полет несостоявшегося противника Гилда.

— Не по покону поступаете, сударь, — пробурчал староста, оказавшийся рядом со мной. — Зачем разор творите?

— Какой разор? — изобразил я удивление. — В гости мы приехали. Как там… у вас товар, у нас купец…

— Ч-чего? — опешил староста.

— Чего-чего, Дарину мы сватать приехали. За моего вассала. Вон он, видишь, удаль свою показывает, — кивнул я в сторону Гилда и сползающего по стене дома брата Дары. Тем временем бывший легионер, даже не подумав продолжить «демонстрацию удали», уже поднял на руки тихо всхлипывающую невесту и, ни слова не говоря, понес ее в дом. Проводив взглядом скрывшуюся за дверью парочку и глянув на бесчувственного хозяина дома, я наклонился к стоящему у стремени Черныша старосте и широко улыбнулся ему в лицо. — Так что, пока хозяин дома от счастья в облаках витает, обсудим условия свадьбы?

— Полагаю, у меня нет выбора, да? — печально вздохнул староста.

Правильно решил, между прочим.

Ураганные денечки выдались у моего носителя. Впрочем, как и у его новоявленного вассала… точнее, вассалов, но Дара присоединилась к этому «избранному обществу» несколько позже. О да, спустя пару дней после феерического возвращения Дима и Гилда в селение досточтимый отец Фелин, возглавляющий здешний приход, обвенчал бывшего легионера с «девицей Дариной» под одобрительные возгласы односельчан и насупленное бурчание ее брата, освещавшего это событие аж двумя фингалами сразу. Ну да, сотрясение, организованное ему Гилдом, оказалось весьма тяжелым, так что от долгого постельного режима распускающего руки Габра спасли только эликсиры моего носителя. А вот справиться с фингалами они оказались не в состоянии. Впрочем, в этом нет ничего удивительного. Обычно применяемые ходоками зелья заточены на быстрое закрытие ран, но восстановление внешнего вида не входит в круг решаемых ими проблем, так что Габру придется еще пару недель подсвечивать себе дорогу по вечерам двумя совершенно симметричными фонарями. И поделом.

Вообще в этом мире бытует двоякое отношение к женщине. С одной стороны, считается, что бить женщину — бесчестье для мужчины, удел комплексующих слабаков, так сказать, при этом старший в семье может воспитывать домочадцев любыми доступными ему средствами, и никто слова не скажет, по крайней мере до тех пор, пока дело не получит огласки. С другой стороны, к женщинам, взявшим в руки оружие и надевшим штаны, вроде той же Беллы Ройн, отношение совершенно иное. Здесь считается, что такие боевитые дамы, берущиеся за исконно мужское дело, претендуют на равные права с мужчинами, а значит, должны принять и равные обязанности, без всяких скидок на пол и слабость. Вот такие парадоксы.

Говорил, говорю и, чую, еще не раз скажу: нравы местного общества порой вводят меня в ступор. Здесь махровая патриархальность соседствует с равноправием полов и прекрасно себя чувствует! Здесь в ходу суд присяжных, а поединок признан высшей формой правосудия. Любой обыватель может вызвать обидчика на дуэль, кем бы тот ни был, хотя и нечасто пользуется такой возможностью, а напыщенные дворяне, порой с презрением относящиеся к обывателям, даже подумать не могут о том, чтобы избежать службы на благо империи, с мечом ли, свитком или благословением. Церковь преследует еретиков, жжет ведьм, колдунов и уничтожает темных тварей, но учит алхимиков, зельеваров и целителей, покровительствует университетам и содержит госпитали и дома призрения на массовой основе! Проповедует совершение добра, как одну из высших форм борьбы со злом, поощряет меч, как способ искоренения тьмы, и ни слова не говорит о Боге… вообще. Церковь без Бога? Сумасшедший мир. Но, положа руку на сердце, он мне нравится! Жаль только, что мне не светит пройтись по нему своими ногами.

— Не грусти, сосед. Когда-нибудь я научусь удерживать транс, как ты говоришь, «на автомате», и на твоей улице будет праздник. — Не только я могу вмешиваться в мысли носителя. Иногда у него получается проделывать то же самое с моим разумом, и ничуть не хуже.

— Дим, оставь. Я прекрасно понимаю, что это нереально. К тому же поверь, мне достаточно и нынешнего существования, — ответил я. — Знаешь, раньше, ну… до того, как попасть сюда, я был большим любителем книг и кино. А мое нынешнее положение — это положение зрителя, увлекшегося просмотром длинного, но чрезвычайно интересного фильма, да еще и с частичным эффектом присутствия… и знаешь, как заядлому киноману, мне грех жаловаться.

— Кино? Фильм? — Мой носитель полыхнул недоумением. — Если бы эти слова мне хоть о чем-то говорили…

— Помнишь подвижные изображения в твоем дневнике-бестиарии? — спросил я и, дождавшись утвердительного ответа, пояснил: — По сути, это и есть маленькие фильмы. Разница лишь в том, что вы приспособили эти записи для фиксации облика тварей и их повадок, а в моем мире подобным образом записывались целые театральные постановки. Увлекательная штука, скажу я тебе.

— Понятно, — протянул носитель и вдруг сменил тему: — А ты до сих пор считаешь, что раньше жил в каком-то другом мире?

— Конечно, — ответил я. — Я мог бы привести тебе огромное количество доказательств своего мнения, но если брать основные… география мира, например. Я видел местные карты. Даже если учитывать проблему неосвоенных земель, совпадений слишком мало. Нет, я не спорю, тот факт, что такие совпадения вообще есть, говорит в пользу твоей теории, но, по-моему, это свидетельствует только о том, что я прибыл из похожего мира. В наших сказках такие миры назывались «параллельными».

— Последняя война была очень разрушительной, она могла изменить мир до неузнаваемости, — настаивал Дим.

— Если изменения были таковы, как демонстрируют ваши карты, человечество не выжило бы, — ответил я. — Да что там, на планете вообще не должно было бы остаться ничего живого.

— Ну… допустим, хотя мне трудно представить себе ТАКУЮ войну, — нехотя признал Дим. — А язык?

— Я до сих пор не уверен, что он не достался мне от тебя, — парировал я.

— Но ты же сам предположил… — запутался носитель.

— А это как раз монетка в копилку моей теории о параллельных мирах. Схожесть языков, мер измерения…

— Тьфу ты! С тобой невозможно спорить. Особенно когда приводишь в качестве аргумента эту дурацкую теорию, которой можно объяснить практически любые сходства и различия наших миров, — не выдержав, прекратил спор Дим.

— Вот видишь, ты уже признаешь мою правоту, — гордо заключил я, оставляя за собой последнее слово. Носитель в ответ только вздохнул.