Влад Воронов - Земля лишних. Не пойду в шпионы

Белый пассажир щелкнул языком, и огромная собака спрыгнула на землю, легко перемахнув закрытую дверцу. Водитель обежал джип по кругу и открыл дверь. Белый величественно спустился.

– С вами захочет поговорить хозяин. Ждите здесь.

И так же величаво ушел куда-то в сопровождении своей огромной собаки. За ним смылся шофер. Во дворе остался пулеметчик и двое поднимавших меня метисов. Еще двое утащили куда-то негра, так и не пришедшего в сознание.

Под одним из навесов стоял стол с лавками вокруг. Я медленно повернулся и пошел туда. Зашел в тень, уселся, вытер пот. Хорошо! Еще попить бы. И помыться…

Повернулся к моим сопровождающим, которые тоже зашли под навес и встали неподалеку.

– Скажите, чтобы принесли воды. Воды. Water. Eau. Wasser. Agua. Aqua.

Ноль эмоций. Ну и ладно.

Я растянулся на лавке, опустил на лицо панаму… И задремал. На кого как стресс действует, а я либо есть хочу, либо спать.

Видимо, я здорово успел притомиться, потому что уснул сразу и продрых довольно долго. По крайней мере, когда меня ткнули в бок, уже почти стемнело. Рядом стоял давешний белый.

– Вставайте, хозяин хочет на вас посмотреть.

Я сел на лавке, потянулся. Тело затекло до деревянного состояния. Прошла пара минут, прежде чем смог встать.

Белый снова напомнил о себе:

– Поторопитесь. Хозяин не любит ждать.

И зашагал куда-то в глубь двора. Я поспешил за ним, хромая и приволакивая затекшую ногу. Псина бегала неподалеку, регулярно появляясь и исчезая вновь.

Мы прошли между каких-то сараев и по выложенной плиткой дорожке углубились в сад. Ряды апельсиновых деревьев благоухали так, что хотелось остаться прямо здесь, в тишине и покое. Удивительно, на ветвях одновременно были цветы, плоды зеленые и плоды спелые. Как оно совмещается на одном дереве?

За садом оказалась аккуратно подстриженная лужайка, на которой стоял дом. Не особенно и большой, в два этажа, и широкая крытая терраса по периметру. Мой провожатый поднялся на террасу и указал мне на отдельно стоящий стул:

– Присаживайтесь.

Я с удовольствием сел и потянулся помассировать все еще болевшую правую икру. Тут же рядом появилась огромная недовольная собачья башка, с подозрением наблюдающая за моими руками. Пару раз фыркнула носом и отодвинулась.

– Ну нельзя так нельзя. Как скажешь.

Я опять сел ровно и дисциплинированно положил руки на колени.

– Вы неплохо держитесь. Обычно люди сильнее нервничают от соседства с малюткой Цербером.

Голос прозвучал откуда-то спереди, из темноты.

– А чего мне бояться? Я же белый.

– Какие познания! Невероятно… Но должен вас огорчить. То, что Цербер с удовольствием хватает негров за их тощие задницы, отнюдь не мешает ему быть и неплохим охранником. Так что советую не совершать лишних движений.

Перед моим стулом зажглась лампочка. Говоривший остался в тени.

– Я – Корнелиус ван дер Пирс. Хозяин всего здесь на двадцать миль в любую сторону. Кто вы и зачем оказались в моих владениях?

Правду я рассказывать не рискнул. Во-первых, слово «финразведка» у многих вызывает желание взяться за пистолет, а во‐вторых, разыскной лист на меня московские власти не отзывали, насколько я знаю. Опять же, настоящий АйДи упрятан в поясе штанов, а на поверхности лежит документ вездесущего экс-канадца.

– Владимир Биго, будем знакомы. Компьютерный мастер. Летел по вызову, по дороге у самолета отказал мотор. Аварийная посадка получилась очень жесткая, самолет поломался и сгорел. Меня при ударе выбросило наружу, оттого и уцелел. Единственный из всех. Очнулся, собрал разлетевшийся багаж. Этот рюкзак – собственность летевшего с нами орденца, и автомат его же. И куртка на мне. И даже ботинки. А сам мужик шею сломал при падении, ему уже не надо.

– Где это было?

– Не знаю. В джунглях.

– Давно?

– Вчера вечером. Я шел всю ночь и еще полдня. И, к счастью, встретил ваших людей.

– К счастью? Ну-ну. У нас очень не любят подозрительных чужаков.

– Я оказался в ваших владениях не по своей воле, а силой обстоятельств. Если я причинил вам убытки – готов их компенсировать. У меня есть немного денег с собой, а если добраться до орденского Банка…

– Все, парень, ты мне наскучил. А я так надеялся на интересного собеседника.

– И что теперь? Выгоните?

– Смеешься? Ненавижу шпионов. Не знаю, что ты тут у меня забыл, но ложь я чувствую сразу. И твоя история – полная лажа. Поэтому для тебя дорога одна.

Что-то в неприятную сторону зашел наш разговор. И надо бы начинать бояться, а мне что-то больше пить хочется. И жрать.

– На поля маис собирать?

– Это было бы правильно экономически, но неправильно идеологически. У меня здесь построено идеальное общество. Негры работают на полях и в саду, мулаты их подгоняют, а вершина эволюции, белый человек, пользуется результатами их труда. И вся инфраструктура так организована. Собаки натасканы негров ловить, например. Белый человек – божество. В дом к богу негры не допускаются, только мулаты, и то на веранду. А неграм даже во двор вход заказан. Если тебя в поле отправить, вся стройная система ценностей нарушится.

– Ну так отпустите. Или выкуп возьмите, сколько-то денег я в состоянии собрать.

– Нет, парень, каждый должен заниматься своим делом. Киднеппинг – хороший, достойный и выгодный бизнес, но только тогда, когда им занимается профессионал. Там наверняка есть масса важных хитростей и тонкостей, незнание которых может привести к ненужным проблемам. Я – профессионал в сельском хозяйстве и чужим делом заниматься не буду, иначе получится сплошное любительство и убытки.

От этого спокойного тона даже страшнее становится, чем от смысла слов.

– И что теперь?

– Видишь, я даже убить тебя не могу приказать слугам. Не должен мулат поднимать руку на белого. Поэтому тебя сейчас Клаас отведет в свинарник и там грохнет, а к утру свинки уже все доедят.

Клаас, как я понял, это тот лощеный тип, который меня сюда привел. Хозяин собаки. Что-то его не видно и не слышно с самого начала разговора, но это ничего не значит – может в пределах видимости маячить и по жесту прибежать.

Похоже, выбор у меня сейчас из двух огромных зол. Или отправиться как телок на заклание, или пойти на рывок и быть сожранным милой собачкой с трехголовым именем.

Собачки, кстати, тоже не видно. В середине разговора она поднялась и ушла куда-то в темноту. Дурацкое у меня место, я сейчас, как прыщ на лбу, всем открыт и виден. А вот мне ничего в темноте не разглядеть.

– Зря озираешься, ничего не получится. Цербер где-то рядом, и от него не убежать, особенно в темноте. Да и я вооружен. Прострелю тебе колено, и отправишься к свиньям как есть. Живым.

– Вроде свиньи живого не едят.