Сергей Клочков - Синдром Зоны [litres]

– От нашего контингента? – Я усмехнулся, видя, как смутился профессор. – Он-то, этот самый контингент, как раз читает одним из первых, факт.

– Как неожиданно… так бы мои студенты готовились, как это демонстрируете вы, уважаемый Седой. Но я, право, где-то вас уже видел…

– Не исключено. Я много лет сотрудничаю с НИИ, инструктор и проводник… потому и подошел к вам. Профессор, у вашего ассистента Маши шок, ей надо помочь, иначе потом случится тяжелый срыв. Она в Зоне впервые, как я понял.

– Совершенно верно. – Демирчян отвлекся от ненужной темы. – Действительно, так. Третий час не можем успокоить… до рассвета сидели на крыше киоска печати, видите ли. В подъезде соседнего дома находились… – Профессор наклонился и проговорил совсем тихо, чтобы слышал только я: – …матрицы, но, к счастью, не по трупу, а по тэта-отражению. Совсем маленькие, около метра, нестабильные темпоральные слепки. Видимо, прямиком из соседней школы. Бегали вокруг киоска до утра и с восходом солнца ушли. Маша этого зрелища не вынесла, как видите.

– Вижу. А теперь немного подождите, профессор. Позвольте мне.

И я, не дожидаясь согласия, осторожно взял тонкие, холодные Машины ладошки в руки и начал их согревать.

– Мария Евгеньевна, – негромко и неторопливо сказал я, глядя в застывшие глаза за стеклами очков. – Мария Евгеньевна, вы слышите меня?

Девушка коротко, нервно кивнула и закусила губу.

– Хорошо. А у нас тут поют птицы, прямо с утра. Слышите, как хорошо? Послушайте, какие замечательные у них сегодня голоса… слушайте и дышите вместе со мной, чувствуйте, как согреваются руки. Глубоко вдохнули… хорошо… теперь выдох. Еще раз…

– То… тошнит… – срывающимся шепотом выдохнула девушка, и из сухих до этого, страшно округлившихся глаз вдруг градом брызнули слезы.

– Не надо, Машенька, не надо… – начала было деловым, строгим тоном говорить Лариса Анатольевна, но я пресек это быстрым взглядом, который был понят правильно.

– Это бывает, Маша, ничего страшного. Дыши и думай только о дыхании, поняла? Птицы и дыхание. Ты знаешь, что это зяблик свистит? Слышишь, как красиво поет? Во-от, молодец, умница, Маша. У нас здесь хорошо, тихо. Тепло, солнце светит, вокруг только друзья и все хорошо. И скоро будет вкусный, крепкий, сладкий кофе. Будешь кофе?

– Н-н… не л-люблю сладк-кий… – Девушка старательно дышала, но все-таки сумела сказать сквозь спазмы короткого рыдания.

– Профессор, она заговорила, – удивленно ахнула Лариса. – Надо же…

– Так, Маша, хорошо, молодец… дыши глубоко, еще вдох… будет тебе кофе без сахара, договорились. Профессор, как у вас в отделе со спиртным?

– Не приветствуется, но изредка бывает, – лаконично ответил Демирчян.

– Это хорошо. Маша, у меня есть хорошее лекарство от тошноты. Честное слово. Но оно горькое и жжется. Нужно сделать один, но большой глоток, поняла?

Девушка снова нервно кивнула.

Я отвинтил крышечку с фляжки. Спиртовая «сталкерская» настойка-биттер на специально отобранных травах, темная, горькая, с пряно-острым ароматом, самодельный бальзам Зоны по рецепту погибшего Барина. У меня, конечно, не настолько здорово она получалась, но рецепт «битума» я сохранил не пьянства ради, а здоровья для. Трудно иногда бывает в Зоне без пары капель этого самого зелья. И остро-жгучий, ароматный глоток неплохо смывал вкус «поцелуя Зоны», если, конечно, человека подготовить к приему.

Я подготовил.

Маша отхлебнула прямо из горлышка, быстро выдохнула, и нехорошая, крупная тряска начала успокаиваться.

– Стоит только одного на пять минут оставить, как он уже с девушками знакомится, – послышался веселый голос Хип. – Да, Седой, ты не промах, с утра пораньше. Что тут у нас? Здравствуйте, наука!

– Экспедиция. – Я приветственно кивнул стажеру. – Мария Евгеньевна немного устала, отдыхает.

Хип быстро взглянула, поняла, одними губами спросила: «Поцелуй Зоны?», и я немного кивнул. Стажер тут же присела рядом, уверенно отобрала у меня вторую руку Маши и весело, с улыбкой сказала:

– Привет, Маша! Я Аленка Гайка, рада знакомству. Не бойся, плохое уже кончилось, и теперь все будет просто замечательно, слышишь меня? Подыши, и давай обниматься!

Не дожидаясь согласия, Хип села рядом и крепко обняла девушку, начав ее немного укачивать, а та вдруг громко, в голос, заревела и в ответ цепко ухватилась за стажера. Хип, покачивая ее, гладила по плечам, голове, а я облегченно выдохнул – со слезами, с криком выходила из души Марии Евгеньевны опасная, холодная заноза «поцелуя», теперь уже не перегорит девчонка, восстановится. Отдышалась.

– Вы просто волшебники, – с удивлением сказала Лариса все тем же строгим голосом. – Я думала, теперь придется проводить реабилитацию, и возможно…

– Лариса Анатольевна, будьте добры, достаточно, – коротко, но довольно жестко проговорил профессор. Дама, к счастью, умолкла.

– Александр Хачатурович, а что же ваш проводник? Совсем мышей не ловил, получается?

– Как вам сказать, Седой… мы остались без сталкера, почти сразу. Попали в засаду бандитов, четыре человека. Отобрали у нас все. – Профессор говорил негромко, чтобы слышал только я. – Оружие, детекторы, даже сухие пайки. Спасибо, что не тронули женщин, хотя и вели себя исключительно по-хамски. Сталкера взяли в плен, увели. Но, Седой, послушайте меня. Я, знаете, уже не мальчик и чувствую плохо слепленное вранье. У меня сложилось полное ощущение, что сталкер в плен попал не просто так, мало того, он даже не сопротивлялся, уверенно выйдя на якобы засаду. Это инсценировка, Седой… по крайней мере я так подозреваю. Как бы то ни было, наш проводник ушел под конвоем бандитов, предварительно попросив сообщить в НИИАЗ об этом факте. Намекал, что его обязательно убьют, хотя его даже ни разу не ударили. Нас не стали убивать, просто бросили в Зоне фактически на смерть, отобрали все средства связи сразу, как только мы по радио сообщили в Центр. Вокруг аномальные поля, вечер, потом ночь, нет оружия и детекторов. Нам повезло – мы смогли забраться на киоск. Генрих Оттович спрятал запасной ПМК за ремень и до утра вызывал помощь, нащупывая сталкерскую сеть. По счастью, это нам удалось, нас вывели на окраину и довезли сюда.

– А имя проводника не помните?

– Помню, разумеется, помню… да, его звали Гоша, видимо, Георгий. И кличка странная такая, Чист.

Мы с Хип быстро переглянулись.

– Спасибо, профессор. Посидите здесь, вам сейчас помогут, я попрошу принести кофе и завтрак. Отдыхайте. Гайка, побудь с Машей, пожалуйста, ты ей сейчас реально нужна, я отойду.

Стажер кивнула и начала что-то рассказывать успокаивающее уже выплакавшейся, притихшей девушке. А я пошел, сжав кулаки до хруста. Никогда раньше не было у меня желания стукнуть Яковлева по лицу, но теперь, наверное, я к этому реально готов. Эх, академик, что ты этой гниде, интересно, пообещал? Амнистию, прощение долгов перед законом? Ты же вроде понимаешь в людях, Яковлев, как ты мог отправить в Зону ученых в сопровождении такой мрази? Неужели настолько хреновы ваши дела, что ты подписываешь на экспедиции любых сталкеров, вообще любых?