Дмитрий Силлов - Закон лесника

Полминуты как раз им и понадобилось, чтоб пробить в полу дыру размером с канализационный люк. Я же стоял у окна и просто наблюдал, как от выехавших из порталов турбоплатформ по серой траве Зоны тянутся к нам пять длинных теней. Интересное это дело – смотреть, как к тебе смерть приближается. Сколько раз уже видел, а всё никак привыкнуть не могу. Залипательное зрелище, прям не оторваться…

Однако досмотреть его у меня не вышло. По ходу, Хащщ с лесником всё-таки выбили своими очередями ржавый стопор.

Пол под ногами дернулся еще раз – и огромная кабина старого лифта рухнула вниз. При этом возникло сразу два забавных эффекта: над нами внезапно разверзлось стремительно удаляющееся серое небо Зоны, а на наши головы посыпалась знакомая серая пыль.

– Крышу моего жилища снесли, ироды, – вздохнул лесник. – Вместе с жилищем…

Слова его я услышал смутно – их изрядно заглушал мерзкий поросячий визг кабины, скользящей вниз по насквозь проржавевшим направляющим. Кстати, на наше счастье проржавевшим. Будь они в первозданном состоянии, летели бы мы вниз гораздо быстрее.

И приземлились бы, думаю, не столь удачно – если, конечно, можно назвать удачей подобное приземление.

Я был готов к удару, поэтому стоял слегка согнув колени. При любом падении лучше, если оно придется на ноги – тогда всегда есть возможность уйти в перекат, гася разрушительные последствия для суставов и позвоночника.

Но здесь случился нюанс.

При падении старая кабина вместе с полом развалилась на части, поэтому перекатился я прямо на выломившуюся из пола доску с гвоздями, вылезшими от удара шляпками наружу. Хорошо хоть не полностью, а то б пропороли до кости. А так я лишь зашипел от тупой боли, ощутив, как ржавые железяки впились в бочину…

Ладно, переживу, и не такое терпел. Главное, что все мы живы и относительно целы. Только Хащщу вон полщупальца на морде срезало разбитым стеклом от дверцы шкафа, да Лютый трясся со страху – шерсть дыбом, глаза как блюдца. Когда стрельба началась, сел себе на койку лесника и смотрел спокойно. А тут испугался. Ничего страшного, бывает. Главное, не покинул поле боя, остался со всеми. Мой котейка, ничего не скажешь, хоть и страшный стал на морду – жуть!

Я поднялся на ноги и осмотрелся. Понятно.

Рухнули мы в бетонную кишку размером примерно с метрополитеновскую. Необычные размеры для подземелья Зоны. Обычно в местных лабораториях тоннели поскромнее диаметром. С чего бы это такое?

– Удивляешься? – спросил лесник, потирая спину – видать, тоже изрядно приложился при падении.

– Да есть немного, – признался я.

– Добро пожаловать в Припять-два, – хмыкнул лесник.

– Это еще что за нафиг? – прогудел Харон. – Первый раз слышу про такое.

– Всё просто, – пожал плечами лесник. – До аварии в Припяти жили люди, работающие на ЧАЭС. А в подземном засекреченном городе проживали те, кто работал в лабораториях, расположенных под станцией. Передвижение людей на поверхность и обратно могли отследить иностранные шпионы, которых немало ошивалось возле электростанции, поэтому весь персонал годами не выходил из своих подземелий.

Лесник кивнул на обломки своего жилища.

– Всё необходимое поставлялось вниз посредством вот таких грузовых лифтов, замаскированных под радиолокационные сооружения, вокруг которых дежурила круглосуточная охрана из сотрудников Комитета госбезопасности. Само собой, результаты научных разработок поднимались из-под земли на тех же лифтах.

– Теперь понятно, отчего у лифтовой кабины такие размеры, – кивнул я. – И пол, усиленный стальными листами, тоже ясно зачем. В случае чего в такую кабину головорука свободно запихнуть можно и возить его туда-сюда сколько угодно, не боясь, что лифт сломается.

Под то, чтоб пихать в кабину габаритный груз, был, видимо, предусмотрен навеки замерший неподалеку мощный четырехосный грузовик. За десятилетия машина проржавела насквозь, грозя рассыпаться от малейшего прикосновения, что неудивительно – в подземелье воняло гнилью и сыростью. В кабине грузовика сидел человеческий скелет, навалившийся грудью на баранку. Дочиста обглоданный череп скалился в нашу сторону на удивление хорошо сохранившимися зубами, будто издеваясь: мол, привет, гости дорогие. Заходите, будьте как дома. Скоро совсем тут своими станете, такими же, как я.

Не исключаю, что мертвец был прав: в пропитанном влагой воздухе чувствовалось дыхание Сестры. Подземелье не вымерло. Здесь наверняка присутствовала своя жизнь – холодная, расчетливая, безжалостная.

– Ты спускался сюда раньше? – спросил я у лесника.

– А как же, – кивнул тот. – Еле ноги унес. Но когда нет другого выхода, лучше выбрать тот, что есть, чем превратиться в кучку праха раньше срока…

– Тихо! – внезапно прервал нас Рудик, навострив уши. – Слышите?

Над нашими головами зияла огромная квадратная дыра лифтовой шахты, отчего казалось, что мы стоим на дне огромного колодца, откуда видно небо Зоны, похожее на унылую заплатку из скучной серой ткани. И там, наверху, сейчас что-то шуршало, словно несколько огромных крыс медленно, но настойчиво подбирались к краю колодца.

Внезапно заплатка исчезла, будто лифтовую шахту закрыли большой, непроницаемой заслонкой. Или заткнули пробкой, отчего в подземелье стало немного темнее. Но я успел разглядеть, что это за пробка такая, и понять, что происходит.

На шахту наехала днищем одна из турбоплатформ «мусорщиков» – и вдруг начала менять форму с продолговатой на квадратную. Необычное явление, странное, неестественное для нашего мира… Для нашего, но не для высокотехнологичного мира «мусорщиков». И ежу понятно, что сейчас будет. Квадратная турбоплатформа начнет опускаться вниз, пока не достигнет подземелья. А за ней и все остальные. Похоже, «мусорщикам» не понравилось то, как мы встретили их товарищей, и они решили отомстить. Вполне логичное желание, кстати. И поскольку «Корда» у нас больше нет, лучше нам свалить пока не поздно, потому что хоть «смерть-лампа» оружие довольно медленное, но достаточно одного-единственного попадания из него, чтобы всех нас отправить в Край вечной войны.

Это поняли и остальные.

– Туда, – ткнул пальцем лесник.

И мы побежали в тоннель…

Который мне сразу не понравился. Ибо на то были причины. Много причин.

Мы нырнули в темноту, слабо прореживаемую тусклым светом «вечных лампочек», мерцающих под потолком, – единственных стопроцентно полезных аномалий Зоны. Когда-то, возможно, еще до аварии их ввернули в кондовые советские плафоны – и они горят до сих пор, даже если давно уже нет проводов, перегрызенных крысами-мутантами или сгнивших от времени. Бывалые сталкеры говорят, что те лампочки Зона подпитывает. Скорее всего, так и есть, ибо другого объяснения этому феномену пока что никто не придумал.